Клиника: анатомия жизни (Окончательный диагноз)

Хейли Артур

— Думаю, вы делаете это не в первый раз, — восхищенно произнесла Элизабет.

Девушка улыбнулась:

— Да, пожалуй, уже в тысячный.

Элизабет смотрела, как лаборантка приклеивает на пробирку этикетку с номером карточки и выдавливает в пробирку кровь из шприца. Поставив пробирку в штатив, она сказала:

— Вот и все, миссис Александер.

Элизабет кивнула в сторону штатива:

— И куда теперь отправят мою кровь?

— В серологическую лабораторию. Там лаборант сделает анализ.

Элизабет подумала, что, наверное, этим лаборантом будет ее муж.

Сидя

в комнате отдыха, Майк Седдонс не находил себе места от волнения. Если бы всего месяц назад кто-нибудь сказал ему, что он будет так переживать по поводу едва знакомой ему девушки, он счел бы этого человека сумасшедшим. Но вот уже в течение сорока восьми часов, с тех пор как он перелистал историю болезни Вивьен на посту возле ее палаты, Майк был подавлен и встревожен. Всю предыдущую ночь он пролежал без сна, думая о строчках, написанных в истории болезни четким почерком доктора Люси Грейнджер: «Вивьен Лоубартон — подозрение на остеогенную саркому — направлена на биопсию».

Когда он увидел Вивьен в первый раз — на вскрытии, она была для него всего лишь одной из хорошеньких практиканток. Даже во время второй встречи — до происшествия в парке — он воспринимал ее как объект интересного и волнующего приключения. Седдонс не обманывал себя насчет своих слов и намерений.

Не обманывая он себя и теперь. Впервые в жизни он был по-настоящему влюблен и мучился от томительного, изматывающего душу страха.

В ту ночь, когда Майк сказал Вивьен, что хочет жениться на ней, у него не было времени подумать о значении этих слов. Прежде Майк Седдонс без устали убеждал себя в том, что, пока не встанет на ноги в профессии, о женитьбе не может быть и речи. Он должен перебеситься, надежно устроиться и стать финансово независимым. Но слова были сказаны, и Седдонс почувствовал, что сказал правду. После той ночи он часто повторял их мысленно, и ни разу у него не возникло желания отступить.

А теперь это.

В отличие от Вивьен, считавшей, что маленький бугорок под коленкой — это пустяк, мелкая неприятность, которая пройдет, когда ее так или иначе полечат, Майк Седдонс отлично понимал значение фразы «подозрение на остеогенную саркому». Он понимал: подтверждение диагноза означает, что клетки страшной злокачественной опухоли могут с кровью распространиться — если уже не распространились — по всему организму. Без экстренного хирургического вмешательства в такой ситуации шансы прожить хотя бы год практически равны нулю. Хирургическое же вмешательство означало ампутацию конечности в надежде, что так удастся остановить распространение злокачественных клеток из основного очага. Но статистика показывает, что даже после ампутации только у двадцати процентов больных наступает выздоровление, а остальные неизбежно умирают от метастазов опухоли, умирают быстро, иногда в течение нескольких месяцев.

Но это же не обязательно остеогенная саркома. Возможно, просто безобидная, доброкачественная костная опухоль. Шансов — пятьдесят на пятьдесят, все равно как при подбрасывании монеты. На лбу у Седдонса выступил холодный пот, когда он подумал, что такое для

них результат биопсии. Сначала он хотел пойти к Люси Грейнджер и обсудить шансы, но потом решил этого не делать. Он больше узнает, если будет держаться как сторонний наблюдатель. Если коллеги поймут, что им движет личный интерес, они перестанут быть с ним откровенными, щадя его чувства. Он не желал этого, он хотел все знать!

Общаться с Вивьен, скрывая свои мысли и свои опасения, было нелегко. Прошлым вечером, когда он сидел с ней в ее палате наедине — вторую больную выписали, и место пока было свободно, — Вивьен поддразнивала Майка, видя его грустное настроение:

— Я знаю, чего ты боишься. Не хочешь, чтобы тебя пришпилили, как бабочку на булавку. Хочешь, как прежде, прыгать из постели в постель.

— Вот уж никогда не прыгал из постели в постель, — ответил Майк, стараясь подладиться под ее тон. — Это очень нелегко, для этого надо много работать.

— Со мной тебе, кажется, не пришлось много работать.

— Ты — другое дело. С тобой все произошло само собой.

— Да, я знаю, — сказала она вполне серьезно, а потом снова защебетала: — Но не думайте, доктор Майкл Седдонс, что вам удастся выпутаться из этого положения. У меня нет никакого желания отпускать вас на волю.

Он нежно обнял ее, прижал к себе и поцеловал, испытывая чувства, о которых не подозревал раньше. Она подняла голову и уткнулась носом ему в ухо. Мягкие, ароматно пахнущие волосы щекотали щеку.

— Хочу предупредить вас, уважаемый доктор: держитесь подальше от практиканток — они все такие безнравственные!

— В самом деле? — Майк ответил ей с веселостью, которую вовсе не ощущал. Он отстранился. — И почему никто не сказал мне этого раньше?

На Вивьен был тонкий голубой пеньюар, открытый спереди, а под ним — полупрозрачная нейлоновая рубашка. Теряя голову, он словно впервые увидел, как она юна и прекрасна.

Вивьен выразительно посмотрела на закрытую дверь палаты и сказала:

— У сестер сегодня вечером конференция. Я точно знаю, они мне говорили. Как минимум еще час здесь никто не появится.

Майк был потрясен. Как же он любит ее за прямоту и простую искренность чувств!

— Ты хочешь сказать: здесь и сейчас?

— Почему нет?

— Если кто-нибудь войдет, то меня выставят из клиники.

— В прошлый раз тебя это не волновало, — тихо напомнила Вивьен и нежно провела пальцем по его щеке. Он порывисто наклонился и поцеловал ее в шею. Губами он скользнул ниже и почувствовал, как убыстрилось ее дыхание. Вивьен обвила руками плечи Майка.

Как ни сильно было искушение, благоразумие взяло верх. Он обнял ее и сказал:

— Милая Вивьен, когда все это закончится, мы останемся с тобой наедине и не будем считать часов.

Это было вчера. Сегодня днем Люси Грейнджер в операционной сделает Вивьен биопсию. Седдонс посмотрел на часы. Половина третьего. Сейчас, по плану операционного блока, она начнется. Если патологоанатомы сработают быстро, то ответ будет готов к завтрашнему дню. Потеряв всякое представление о реальности, Майк исступленно прошептал: