Клиника жертвы
Шрифт:
– Именно! У меня великолепная память на лица.
Предположение, что Дору избил Вадим, попахивало абсурдом, но все же следовало признать, что в этом дворе делать ему было нечего.
– Я был уверен, что он давно свинтил из города! – возмущался Артур.
Сегодня они заседали в конторе Андрея.
Пришлось рассказать ему эпопею с Вадимом.
– Если бы Глеб Борисович лично его разводил и выписывал, логично было бы предположить месть, – заметил Андрей. – Но насколько я понял,
– Он не знал истинной роли мэра…
– Я вас умоляю! Если мэр берет дело в свои руки, он не посылает громил, а просто звонит в паспортный стол. Есть у нас такая хитрость в законодательстве, что в принципе паспортный стол может выписать и без суда, по заявлению собственника жилья, просто тетки не хотят брать на себя лишнюю ответственность. Но в целом… Хоть нас в университете и учили, что «после этого» не значит «по причине этого», появление данного товарища во дворе выглядит весьма странным.
– Надо рассказать о нем следователю, – буркнул Нейман. – Мы с Артуром не корифеи частного сыска, а играть в игрушки, когда решается судьба друга, очень непорядочно.
– А что толку? Если этот хмырь причастен, ты его нигде не найдешь! Теперь-то он точно смылся из города. А объявлять всероссийский розыск только потому, что он, гуляя, не понравился старушке… Но сообщить все-таки надо, тут ты прав.
– Чувствую, моя практика стремительно расширяется, – засмеялся Андрей. – Вместо одного у меня скоро будет три клиента. В качестве бонуса совет: когда пойдете к следователю, возьмите теплые вещи и сухарей на три дня.
– Это еще зачем?
– Вы понимаете, о чем будете рассказывать? А если умолчать о вашей силовой акции, история вообще теряет всякий смысл.
– Значит, будем признаваться, – вздохнул Артур.
Андрей подумал немного и заметил: да, скрывать информацию из страха за себя – непорядочно. Но если они признаются, что силой заставили Вадима выписаться, то устроят ему такой праздник, о котором он не мог и мечтать. Суд мгновенно восстановит его в правах, и Насте придется все начинать заново.
– Давайте подождем пару дней, – предложил он. – Не думайте, что ваш Вадим – это кончик веревочки, уцепившись за который следователь тут же все распутает. Он вообще не примет эту информацию к сведению. Сейчас он выпустит Глеба Борисовича под подписку и отложит дело до выздоровления Доры Иосифовны, вот и все. Хотя вы можете сказать, что Вадим угрожал бывшей жене, и поэтому она просила вас ее провожать. А фотографию дала, чтобы знать его в лицо. А Вадим вдруг осознал свои ошибки, раскаялся и уехал.
– Отличная версия! – с облегчением улыбнулся Нейман. – Главное, почти правда.
Но следователь пропустил их признание мимо ушей, заметив, что невозможно подозревать всех домашних хулиганов.
Они пришли к нему без
Но если Артур хотел с кем-то поговорить, то говорил.
– Мы знаем Комиссарова много лет, поверьте, он ни при каких обстоятельствах не мог сделать то, в чем вы его подозреваете!
– Правда? – В тоне следователя вдруг появилась едкая ирония.
– Да, безусловно! Я был его соседом по квартире и знаю, что это очень дружная семья.
– Послушайте, товарищ, – скучно вздохнул следователь, мужчина средних лет, не очень ухоженный и, казалось, равнодушный ко всему на свете. – Мы тоже, знаете ли, профессионалы. Мы все проверили, прежде чем задержать Глеба Борисовича, все же он мэр нашего города. Поверьте, я подошел к делу непредвзято, не как обычно: избита жена – хватай мужа, не ошибешься. Но факты – вещь упрямая. В Интернете…
– В Интернете можно написать все, что угодно, – резко перебил Нейман.
– Да, разумеется. Но видите ли, Дора Иосифовна вела в Сети нечто вроде дневника, где прямо описывала, как ее избивает муж!
– Этого не могло быть, вы что-то перепутали!
– К сожалению, не перепутал. На сайте этого идиотского общества «Против семейного насилия». Можете полюбопытствовать, он в открытом доступе. Так и называется – «Записки жертвы». Она, разумеется, не указала своих настоящих данных, но мы проверили, ай-пи адрес ее. Ошибки быть не может. Всего хорошего.
Новость повергла их в шок. Вернувшись домой, Нейман сразу нашел «Записки жертвы», о которых говорил следователь. Дневник с таким названием давно болтался на сайте, но Владимир Валентинович никогда не открывал его.
А теперь он, преодолевая неловкость, изучал записи очень несчастной, одинокой и потерянной женщины. Настолько одинокой, что ей не с кем было поделиться горем, кроме фальшивых друзей из Интернета.
Но образ, возникший со страниц дневника, абсолютно не подходил Доре! Если это и правда писала она, то следовало признать, что она страдала раздвоением личности, хотя некоторые детали биографии, вскользь упоминаемые авторшей дневника, совпадали с Дориными.
Все очень логично: дневник жертвы, синяк под глазом, ушиб мозга. У кого из посторонних людей возникнут сомнения в виновности мужа-садиста?
Больше того, не знай Нейман Комиссаровых, безоговорочно принял бы сторону жены и требовал справедливого наказания для мужа!
Но зачем же существуют друзья, как не затем, чтобы верить? Просто верить близким людям, не оценивая, не взвешивая доказательств. И не покидать их, даже если от них весь мир отвернется…
Нейман заставил себя прочесть дневник до конца. Вдруг что-то в тексте явно укажет, что писала не Дора? Но чуда не случилось, дневник мог принадлежать Доре, равно как и другой женщине.