Клинок архангела
Шрифт:
К тому времени, когда она прервала поцелуй, ощутив вкус его нижней губы, её дыхание было прерывистым. Его тоже было не особенно устойчивым — но этого Дмитрий и ожидал, учитывая неистовую тягу, которую испытывал с момента, как она вошла в его кабинет. Если бы у него было хоть чуточку меньше самообладания, и если бы она была хоть чуточку менее напугана, он бы сорвал джинсы и прижал к двери своего кабинета ещё до того, как узнал имя, его член был бы погружен в неё, а клыки вонзились бы в шею. Очень быстро.
Он откинул голову на спинку дивана,
Одно резкое движение, а Хонор оказалась в другом конце комнаты, умудрившись при этом поднять один из ножей с журнального столика.
Его приводило в ярость видеть страх в ней, в этой сильной, чувственной женщине, которая тронула его знанием, противоречащим факту, что они не знают друг друга, но он сохранял сдержанный тон, пронизанный ленивой сексуальностью.
— Очевидно, в следующий раз нужно спрятать оружие подальше. — Через несколько долгих секунд пелена кошмара исчезла из зелёных глаз Хонор. Уставившись на лезвие в руке, она тихонько вскрикнула и метнула в стену над головой Дмитрия. — Уже сдаёшься? — Он вновь поманил её пальцем. Хонор бросила на него взгляд, в котором таились тысячи безымянных ужасов, но двинулась к Дмитрию, чтобы принять прежнюю позу верхом, даря тяжесть соблазнительно женского тела, созданного для мужчины… для удовольствия Дмитрия. Когда она потянулась, словно собираясь поцеловать его, он покачал головой. Подняв палец, он провёл по напряжённой линии её подбородка и напряжённым сухожилиям шеи.
— Женщины, — пробормотал он, — возможно, иногда и хотят причинить мне боль, но никто не говорил, что поцелуй со мной — наказание. — Хотя так может быть — бессмертие дало много времени, чтобы отточить способность быть ублюдком.
— Чёрт бы их побрал. — Хонор рухнула ему на грудь с этим тихим заявлением, в котором слышалась дрожащая ярость. — Меня бесит, что Валерия и другие превратили меня в слабое, жалкое существо. — Её дыхание обдавало его шею, пока рука сжимала плечо, впиваясь ногтями в кожу.
Ощущение её полных грудей, прижимающихся к нему, пробудило самые тёмные сексуальные инстинкты, но бессмертие дало способность откладывать удовлетворение и находить удовольствие в каждом шаге самого интимного из танцев между мужчиной и женщиной. Доверие Хонор — изысканность, которой нужно наслаждаться. Проведя рукой по волосам Хонор, он накрутил мягкие пряди на палец.
— И всё же, — сказал он, растирая пряди между кончиками пальцев, — ты на коленях у вампира, который стал их ночным кошмаром.
Все её тело стало странно неподвижным.
— Отчасти я думаю, что ты, должно быть, каким-то образом повлиял на меня, — сказала она, — потому что нет логического смысла в том, что я доверяю так, как сейчас. — Дмитрий распутал локон, снова накрутил его на палец.
— Когда я впервые разработал ароматическую приманку, — сказал он, — мне показалось забавным соблазнять рождённого охотника. — Его цинизм вырос на острых краях гнева. — Я манил их ароматом, затем ослабевал его действия. К моменту, когда я затаскивал людей в постель, они подумали, что… имеют разрешение заняться сексом с вампиром, притвориться, что я заставил их это сделать.
Хонор потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.
— Этого боятся рождённые охотники. Страх попасться на приманку аромата.
— Никто не жаловался.
Хонор услышала холодное высокомерие в его словах, но тот факт, что он поделился с ней правдой, говорил о понимании что, независимо от оттенков серого, он лишил охотников выбора, по крайней мере, в начале.
— Почему перестал?
Он продолжал лениво перебирать её волосы, отчего ей захотелось прижаться к нему и закрыть глаза.
— Это было слишком легко. — Он пожал плечами. — Я обнаружил, что завоевание ничего не значило — особенно когда некоторые охотники начали искать меня.
— Ты — наркотик. — Она ощущала его тёмный эротизм на языке, её тело было готово к атласу, шампанскому и меху его ласк, она хорошо понимала принуждение, которое заставляло охотников возвращаться к нему снова и снова.
— Приманка, — сказал он, — не вызывает привыкания.
«Нет, — подумала Хонор, — но Дмитрий вызывает».
В ту ночь Дмитрию приснилась женщина с солнечной улыбкой и любовью в каждом вздохе.
«— Дмитрий. — Робкое слово, и она разглаживает юбки. — Тебя не должно здесь быть.
Он хотел прикасаться к ней, целовать, обожать. Но она не принадлежала ему. Ещё нет.
— Я принёс тебе это. — Её глаза, эти карие глаза с приподнятыми уголками, наполнились нескрываемой радостью при виде полевых цветов, которые он собирал по склону горы, чувствуя себя козой, бродивших по пастбищу. И всё же, если бы она попросила пойти и собрать ещё полевых цветов, он сделал бы это без вопросов. Потому что улыбка была причиной того, что у него учащённо билось сердце. Взяв букет, она чуть не рассмеялась от восторга.
— Спасибо. — Глубокий вдох, взгляд, полный абсолютной решимости. Подбежав к нему, она поцеловала его в губы, дотянувшись только потому, что он наклонился. Ошеломлённый, он не успел обнять её и удержать рядом с собой. В следующее мгновение она исчезла, а юбки взметнулись во вспышке красок. Аромат этой женщины был смесью солнечного света и полевых цветов, которые она обожала. Каждую ночь он мечтал о том, чтобы иметь право прижаться носом к нежной коже в изгибе её шеи, вдохнуть этот аромат, утонув в необузданном, женственном вкусе».