Клинок выковывается
Шрифт:
Я покосился на паладинов, но они невозмутимо встали рядом с дверью и явно не собирались никуда уходить.
Отворив дверь, я попал в почти полную копию комнаты герцога Валенсы. Хотя мебель и декорации были другие, но стиль совпадал, и назывался он «Преддверие пыточной». Не дожидаясь появления хозяина кабинета, я уселся на стул и слегка подвигал туловищем и руками, чтобы проверить состояние своего тела. Оно, конечно же, отозвалось легкой болью, но это была боль заживающих ран.
Чувство дежавю в моей голове еще более окрепло, когда открылась потайная дверь, хоть и устроенная
«Ну все, Макс, теперь держись», – вздохнул я, стараясь успокоиться и сосредоточиться.
– Похвально видеть твое рвение, брат Максимильян. – Брат Антоний уселся за стол и посмотрел на меня ласковым взором.
Мне почему-то сразу вспомнился анекдот про Ленина и его добрые глаза, и холодок пробежал у меня по спине. У инквизиции метод «бритвой по горлу» был самым безболезненным способом общения с неугодными еретиками.
– Приятно слышать это из ваших уст, отче, – я решил пока исполнять роль покорной овечки.
– Надеюсь, вы не в обиде на меня за довольно бесцеремонное приглашение? – мягко продолжил он.
– Что вы, никаких претензий, – улыбнулся я.
«Как будто у меня был выбор, – хмыкнул я. – Давай уже, не тяни кота за хвост».
– Услышал я, что нужное дело ты затеял в королевстве гномов, – не разочаровал меня инквизитор. – Людей перевозишь, обосновываешься там добротно…
– Стараюсь, отче, как могу, – осторожно сказал я, отвечая только на заданные вопросы.
– Интересует нас, почему с паствой твоей нет священников или паладинов? – инквизитор наконец задал главный вопрос. – Не по-божески это, ересью пахнет.
Я взглянул на брата Антония, взор его был мягок и благожелателен, но от него веяло такой силой, что мурашки толпами маршировали по моей спине и затылку.
– Так ведь, отче, вы сами прекрасно знаете, как гномы относятся к паладинам и священникам. Думаю, будет очень трудно убедить их изменить свои взгляды.
Инквизитор помолчал несколько секунд, обдумывая что-то, и с нажимом заявил:
– Нужно попытаться, сын мой. Именно тебе следует попытаться изменить сложившуюся ситуацию.
«Ого, в ход пошли угрозы», – я внутренне похолодел, но решил гнуть свою линию, переводя стрелки с себя.
– Отче, я человек подневольный, и от меня там мало что зависит. – Я пожал плечами и сделал простодушное лицо. – Я рад послужить церкви, но даже не представляю, как это сделать. Быть может, вы будете столь добры и благи, что подскажете мне?
Я встретился с ним взглядом, и его глаза опасно блеснули фанатичным огнем. Ему мой ответ явно не понравился.
– Неправильно ты думаешь, брат, – его голос был по-прежнему тих, но в воздухе запахло грозой. – Мне известно, что к твоему мнению прислушивается король гномов, и если ты будешь настойчив… – последнее слово инквизитор особенно выделил интонацией, – то придешь к нужному для всех нас решению. Это понятно, брат Максимильян? – В голосе его послышался металл, и я понял, что он реально мне угрожает.
«Если я сейчас прогнусь под него, то не только поссорюсь с гномами, но и позволю ему и дальше мною манипулировать, – быстро прикинул я возможное развитие событий. – В конце концов, не откажется же герцог просто так от всех своих денежных вложений? Или все же побоится столкнуться с церковью?»
Пауза затянулась. Взглянув на инквизитора, я увидел, как наливаются гневом его глаза: передо мной сидел ярый фанатик, не признающий ничего, кроме своих убеждений, и не терпящий препятствий своим устремлениям. Не удивительно, что ордена паладинов так боятся, с таким-то деятелем во главе…
– Думаю, я мог бы уговорить его величество Торгидора в необходимости присутствия в нашей долине священников… – начал я.
– И паладинов! – тяжело уронил слова Антоний.
– …и паладинов, – покладисто повторил я, закипая в душе от гнева. – Правда, к своему сожалению, не смогу обеспечить в должной мере их защиту. Места у нас дикие, то зверье какое полезет, то кочевники… Всякое может случиться.
Инквизитор прищурился и с угрозой в голосе сказал:
– Брат, ты угрожаешь сынам церкви?
Я притворно всплеснул руками и сделал еще более простодушное лицо.
– Что вы! Брат Антоний! Как вы могли такое подумать! Я это говорю, поскольку охраны у нас нет, мы из-за этого постоянно людей теряем. То есть, отче, я своими силами не смогу обеспечить безопасность святых отцов! Вот если бы вы выделили для этого вооруженный отряд, хотя бы небольшой, тогда другое дело, конечно же я согласен.
Снова наступила пауза, и инквизитор задумался, видимо, прикидывая, вру я или нет.
– К твоему отъезду я подберу священников и отряд для их охраны из верных мне паладинов.
– Я буду вам безмерно благодарен, отче, – я облегченно вздохнул. – От кочевников просто нет спасу никакого. И за свою жизнь мне не придется теперь опасаться в дороге, в окружении доблестных паладинов.
– Мы рады, что ты внял голосу разума и согласился сделать богоугодное дело.
Священник встал из-за стола и, даже не посчитав нужным проститься, вышел из кабинета, оставив меня одного. Кипя от ярости, я вышел за дверь и обнаружил, что мне подкинули еще одну свинью – паладинов, приведших меня сюда, на месте не оказалось. Видимо, таким образом мне дали понять, что я для них всего лишь букашка, на которую не стоит тратить время и усердие.
«Ну, гнида рясоносная, я тебе еще покажу, – совсем озверел я, поняв, что выбираться отсюда придется самому, – вспомнишь этот день!»
План мести созрел быстро. На мое счастье, по коридору пробегал какой-то слуга, и я, ухватив его за шиворот, прижал к стене и ласково попросил проводить меня в Рубиновый зал. Едва увидев мою физиономию, он вздрогнул и чуть ли не бегом помчался в указанное место. Следуя за ним, я обдумывал свою идею, шлифуя все видимые недостатки – спускать подобные оскорбления было нельзя.