Клуб любителей фантастики, 2003
Шрифт:
Серебристая капля сорвалась с крутой траектории и раненой птицей устремилась к земле. Нам не дано преодолеть тяготение нашей планеты. Я сам когда-то верил, что получится. Нет, солдат. Романтик умер во мне давно. А в тебе?
Но ты настоящий мужик. Ты летчик, летчик от Бога. Я не случайно сказал, что мы с тобой одной крови. Такие, как мы, должны умирать только в воздухе. Только в воздухе! В этом наше счастье! Залп!
Две ракеты разорвали серебристую птицу в крошево. Облако взрыва скрыло от моих глаз окружающую картину, а когда я снова разглядел то, что происходи вокруг, лишь спокойная, чистая синева окружала меня.
Прости, солдат! Вечная тебе память! Или вечное небо…
Я посадил свою машину так, как и должен сажать самолет летчик моего класса, — аккуратно и ровно притер
Вот и все. Я устало выбрался из кокпита, доставая сигарету из кармана. Теперь от меня зависит очень мало. Мы получили то, к чему стремились, — господство в воздухе. А значит, у Равии преимущество в этой войне. Теперь все зависит от наших генералов — захотят они остановиться на этом и потребуют капитуляции от проигравшей стороны или продолжат войну наземными силами, до полной победы. Будь я на их месте, я бы уничтожил всю систему управления войсками противника, чтобы новая угроза пришла к нам как можно позже. Но этот сценарий приведет к новым потокам крови, а кровь — эта такая вещь, которую уже не сотрешь простым нажатием клавиши «Enter» или «Backspace». Кругом компьютеры, эпоха virtual reality, и все подвластно машинам, но вот только железные болванки ничего не понимают в жизни и смерти, в человеческой боли и крови…
Я знаю: теперь наши части механической черепахой двинутся вперед. Самолеты с воздуха помогут им пробить бреши в обороне противника. Да, как и много раз в течение тысячелетий, сработает старинная формула: «Кто с мечом к нам придет…». Но я знаю также, что когда ударные бронегруппы прорвут оборону таких же бездушных железных кукол и изведут на нет наземные части противника, на последнем рубеже обороны встанут живые люди, обычные мужики, с оружием в руках. У них не будет никаких шансов против наших бездушных железяк, ведомых из наземного центра управления. У них не будет шансов, но у них ведь не будет и другого выбора. Ведь я точно также встал бы с ружьем в руках, даже с топором, против любого, кто посягнул бы на мою семью, на мой дом.
И в этот миг виртуальная игра снова превратится в настоящий кошмар. Потому что прольется кровь живых людей, и она будет литься до тех пор, пока хотя бы один враг держит в руках оружие.
Но ведь не я придумал этот мир, не я изобрел те правила, по которым мы все играем, правда? Я всего лишь могу приспособиться к этим правилам, чтобы сохранить себя и свою семью.
Я вышел из командного центра, яркий свет ударил по глазам, ослепляя. Хорошо, тепло сегодня. Черт возьми, теперь можно думать о том, что на дворе — лето… Снова можно быть человеком. Не я придумал эту игру, я всего лишь научился хорошо в нее играть.
Я выплюнул сигарету и пошел в сторону автостоянки, где меня ждал электроцикл. Пора. Он отвезет к жене и сыну. Я скажу им только одно слово: «Лето». И они все поймут. Завтра я снова буду капитаном Владиславом Поповым. Точнее, теперь уже майором. Чуть не забыл. Но это будет завтра. А сегодня нужно крепко напиться.
Мне будут сниться ужасные сны, и красивая серебристая птица с драконом на фюзеляже еще не один раз прилетит ко мне ночным кошмаром. Я стану разносить ее на куски и кричать от боли, сгорая в кабине вместе с пилотом… Буду проживать заново все те бои, и в моих снах потекут потоки крови. Разумеется, виртуальной. Но я точно знаю, что временами кровь становится реальной. Хорошо, что на этот раз она стала настоящей не здесь, не у нас.
ТЕХНИКА МОЛОДЕЖИ 9 2003
Вячеслав Куприянов
ИЗ УЧЕНЫХ ЗАПИСОК АКАДЕМИИ
РАЗВЛЕЧЕНИЯ МАСС
Известно, что на пути к богатству массы все меньше читают и все больше пляшут и поют. Пение более органично для масс, чем чтение и писанина. Если подумать хорошенько. то как могут водить одним пером дюжины, сотни и тысячи, не говоря уже о миллионах. Это какое же бревно надо сообща нести на плечах, обмакивая его в чернильницу, похожую на колодец. А музыка масс возникает как бы сама собой, давая выход не унылой жалобе, а всеобщему ликованию.
Вначале кто-то начинает пыхтеть, сипеть, повизгивать, хрюкать, жужжать, лепетать, квакать, улюлюкать, крякать, квохтать, кукарекать, выть, ухать, мяукать, причмокивать, урчать, гундосить, фыркать, ржать, блеять, тявкать, шипеть, каркать, икать, гоготать, рявкать — и тому подобное, и все это вызывает безусловное неодобрение окружающих. Но если огромное скопище окружающих само подхватит это великолепное начинание и тоже будет всем скопом хохотать, свистеть, стенать, кашлять, картавить, цокать языком, скрежетать зубами, щебетать и при этом считать — до двух, до трех, еще лучше до двух и трех тысяч, а потом в обратную сторону, считая при этом, что каждое выкрикнутое число является иррациональным, — экстаз будет полным.
Чтобы все это действо упорядочить, надо подключить электричество, упаковав его в микрофон. Один из народа берет этот микрофон в свои руки и подносит его к своему рту, усиливая свои звуки настолько, что все остальные воспринимают их как свои. И тут к звуку подключают свет, который высвечивает обладателя микрофона дает ему вид, блеск, мерцание, сияние, и это еще усиливает его (или ее) слияние с массой, помогая ей хлопать в ладоши и топать ногами. Таким образом пение соединяется с танцем, состоящим из двух па: ерзания и подскакивания, так как танцевать чаще всего приходится, сидя всей массой на стульях. Любой из таких исполнителей дает слушателям чувство уверенности в том, что и он — исполнитель. Но кроме исполнителей, многочисленных в массовом искусстве, существовали и выдающиеся сочинители в этой новой для забывчивых области.
Первым здесь был, конечно, известный поэт, любимец публики Померещенский, который свои личные жалобы называл любовной лирикой, он давно закрыл эту тему своим нашумевшим сборником «Вызываю любовь на себя». Другой нашумевший сборник — «Моя любовь обрушилась на всех» — это уже гражданская лирика. Затем поэт углубился в поиски нового жанра, который бы обладал достоинствами как поэзии, так и прозы. Свои опыты он начал с исполинских стихов, его «Гигантские шаги в незнаемое» продавались в спортивных магазинах, были они в двух томах, и первый том был приспособлен для левой, а второй для правой руки — специальный был переплет с захватом, книги эти охотно брали борцы и тяжелоатлеты. В первом томе поэт признавал себя фанатичным продолжателем футуризма, во втором он неистово отрекался от футуризма. А исполинскими стихи эти были еще и потому, что каждое слово занимало в них отдельную строчку:
В левой руке том, в правой руке том, левой ногой — топ правой ногой — топ! И дело все в том, чтить стихи мои чтоб! — И т. д.