Клуб любителей фантастики. Анталогия танственных случаев. Рассказы.
Шрифт:
– Завтра поймаем,сказал Хокинс.
– Нет, сейчас! Сейчас!
– настаивала Мэри.
– Я сказал - завтра!
– жестко сказал Хокинс и пошел в свой угол досыпать.
Джо изловили очень легко. Взяли две мелкие корзины, скрепили их между собой петлями и получилась превосходная мышеловка. Положили внутрь приманку - большой кусок гриба. Искусно поставили подпорку - так, чтобы она сразу упала, как только зверек коснется приманки.
Хокинс, лежавший без сна на своей мокрой подстилке, услышал тихий писк и глухой стук, который подсказал аму, что мышеловка захлопнулась. Крошечные коготки яростно
Мэри Харт спала непробудным сном, когда Хокинс потряс ее за плечо.
– Он пойман,сказал он.
– Кто?
– Мэри спросонья ничего не понимала.
– Джо пойман, вот кто.
– А-а... Тогда убейте его,ответила девушка и снова уснула.
Однако Джо убивать не стали. Мужчины уже привязались к нему, так что с наступлением утра они пересадили его в клетку, которую специально для этого соорудил Хокинс. Даже Мэри размякла при виде крошечного безобидного комочка, возмущенно снующего взад-вперед в своей тюрьме. Она настояла, что сама будет кормить зверька, и радостно смеялась каждый раз, когда тонкие лапки протягивались из-за прутьев решетки и хватали очередной кусочек гриба.
Три дня они забавлялись своей живой игрушкой. На четвертый день существа, которые кидали им корм, вошли в клетку со своими сетями, связали и унесли первого помощника капитана.
– Боюсь, что Хокинса мы больше не увидим,молвил Бойль.С ним сделают то же, что и...
– Они сделают из него чучело и выставят в каком-нибудь своем зоологическом музее,мрачно сказал Феннет.
– Нет!
– гневно воскликнула Мэри.Они не имеют права!
– Права? Они и спрашивать никого не станут...
Вдруг находящийся позади них люк широко распахнулся, и, прежде чем три оставшихся в клетке человека успели отступить на безопасное расстояние, знакомый голос произнес:
– Все в порядке, ребята! Выходите по одному.
И в клетку вошел Хокинс. Но какой!!! Гладко выбритый, в отличных спортивных трусах, сшитых из необычайной ярко-красной материи.
– Выходите!
– сказал он снова.Наши хозяева приносят свои самые искренние извинения. Они уже приготовили нам более подходящее жилье. А потом, как только они снарядят корабль, мы отправимся за остальными нашими людьми.
– Постой, постой! Не так быстро,сказал Бойль.Вначале объясни, что произошло. Скажи, что заставило их понять, что мы тоже разумные существа?
Лицо Хокинса на минутку омрачилось.
– А то,нехотя молвил он,что только разумное существо может посадить другое в клетку...
Перевод с английского Николая КОЛПАКОВА ---(c) "Техника - молодежи", N10 за 1995 г.
Любовь Романчук "Запах триасового леса" (КЛФ)
В голове вертелась одна и та же фраза: "Воздух сыр и, как мышь, насторожен".
Фраза совершенно бессмысленная и, главное, без продолжения. Никакой сырости на самом деле не было, туман, подымавшийся от речки, уже развеялся, и утренняя обычная промозглость постепенно уходила из тела, оставляя после себя лишь удивление: как в такую жару можно было столь тепло одеться? Традиционная рыбная ловля на зорьке окончилась полным фиаско, и Мать на скорую руку сооружала уху из привезенных из Города рыбных консервов.
Эти дни семейных обязательных выездов в
Человека должно трогать человеческое, потому что общение, а следовательно, и контакт возможны только на равных.
"Воздух сыр и, как мышь, насторожен..." Надо же, прицепилась такая гадость. Саша зевнул, глянул хмуро на часы. Еще целый день ни за что ни про что мучаться, слушать бред про птичек, который сейчас начнет выдавать Дед, смотреть в далекое пустое небо, на неровный частокол кривых голых сосен, перекрывших дорогу к речке, на черные груды валежника, опутанного противной клейкой паутиной, на колючую рыжую хвою под ногами и нахальных, лезущих под рубашку муравьев. Да и речка - одно название, полметра глубиной, полсажени шириной.
И все это - терпеть, терпеть, терпеть.
Театрально взгромоздившись на пень, раскинув широко руки, как бы обращаясь к колдующей у костра Матери, Дед безо всякого предупреждения начал:
Я помню раненую птицу,
Что по воде крылами била,
И брызги падали в ресницы,
И ты ловила их, ловила.
Нет, слушать т а к о е было совершенно невозможно и, осторожно приподнявшись, Саша отполз в сторону. Что интересно: сам же и пристрелил тогда эту птицу в прошлый выезд, пристрелил - и тут же состряпал стишок. Неплохо. Нет, лучше уж так, как у него: полное безразличие. Никто никого не трогает, все как бы само по себе.
"Вот еще одна идиотка, - подумал он отрешенно, скашивая глаза на проползающую мимо него улитку.
– И куда, интересно, приспичило ей ползти? Ну сидела бы, жрала свою биомассу".
Совсем рассердившись, Саша поднялся.
Он не мог понять, зачем все это? Теснота в палатке, грязь, отсутствие теплой воды, закопченые кастрюли, пропахшая дымом пища, костер - к чему все эти неудобства? Ради чего?
И все в безумии простила, -
долетало до него, -
Та птица стае отлюбившей.
Лишь по воде устало била
Крылом, безжизненно повисшим.
Саша прошел частокол сосен, затем густой кустарник, облепивший его паутиной, и вышел на какой-то луг. Луг самый обычный, затрапезный, с цветочками, названия которых Саша никогда не мог запомнить, и на нем он услышал какие-то всхлипы. Даже и не всхлипы, а не то шорохи, не то причитания. Он покрутил головой туда-сюда, улавливая направление звуков, и заметил некое движение, возню среди лопухов.
Осторожно, стараясь не дышать, Саша подошел ближе и, раздвинув лопухи, увидел ползающего на карачках человека, который, принюхиваясь ко всему, пришептывал: