Клуб Одиноких Сердец

Рэдклиф Анна

— Подожди, — сказала Лиз, закрывая рот Рэйли пальцами. — Подожди.

Рэйли закрыла глаза, испугавшись, что она опять зашла слишком далеко. Губами она ощущала, какая мягкая у Лиз кожа. Было так просто представить, как эти нежные пальцы скользят в ее волосах и гладят ее тело. Она вздрогнула и положила другую руку на талию Лиз. Она не догадывалась раньше, что она хотела этого, что это было ей нужно. Она подвинулась ближе и ее бедра прикоснулись к бедрам Лиз. Быстрый вздох Лиз сработал как бензин, влитый в огонь, и Рэйли воспламенилась. Она встряхнула головой и убрала руку Лиз от лица, и поцеловала

ее. Этот поцелуй уже не был неуверенным, как вчера. В этот раз она требовала поцелуя Лиз без извинений, ее язык настойчиво играл с губами Лиз. Она пощипывала нижнюю губу Лиз, пока она не застонала, потом успокоила ее нежным полизыванием. Еще крепче держа Лиз, она стала целовать ее шею. Руки Лиз бродили по ее спине, ощупывая мышцы, заставляя кровь Рэйли течь быстрее.

— Я хотела сделать это со вчерашнего дня, — простонала Рэйли, проводя руками по бокам Лиз и снова возвращая их на ее бедра. Бедра Лиз раздвинулись, и бедра Рэйли оказались между ними. — Ты такая горячая. Боже мой, Лиз, к тебе так приятно прикасаться.

Испытывая головокружение, с затуманенным взором, Лиз обеими руками взяла Рэйли за голову, заставляя ее посмотреть ей в глаза.

— Послушай меня. — Она так быстро дышала, что ей было трудно говорить. Пока Рэйли целовала ее, пока их тела были тесно прижаты друг к другу, мир исчез. Не было ни прошлого, ни будущего. Только этот момент, и этот момент был наполнен Рэйли и ее ласками. Она хотела ее. Она хотела, чтобы этот момент абсолютной свободы избавил ее от ошибок и обид прошлого. Она хотела, чтобы это продолжалось и продолжалось, растворяя все страхи и неуверенность. Она бы отдала за этот момент единения, когда она чувствовала, что она не одна, что они разделяют тела и дыхание и потаенные надежды и тайны, почти все. Почти.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что знала, — прошептала Лиз.

— Джулия, — вздохнула Рэйли.

— Нет. Или да, но это не то, о чем ты думаешь.

Рэйли затихла.

— Что тогда?

Лиз долго думала о том, как сказать это, как объяснить, но поцелуи ошеломили ее.

— Я беременна.

Рэйли выдернула голову из рук Лиз и посмотрела вниз, как будто и правда могла что-то увидеть.

— Как давно?

Даже в лунном свете Лиз могла видеть, как побелело лицо Рэйли.

— Почти одиннадцать недель.

— Одиннадцать недель. — Голос Рэйли звучал глухо. Она покачала головой, как будто ее кто-то ударил, потом отошла на шаг назад. — Как Джулия могла оставить тебя?

Этого Лиз никак не ожидала услышать. И в ее голосе звучала такая грусть, что глаза Лиз наполнились слезами, хотя она и не знала, по кому она плачет. По себе, Рэйли или кому- то еще.

— Она не знает.

Рэйли засмеялась странным глухим смехом.

— Я тоже не знала, что Энни беременна. Пока она не умерла.

— О Боже, Рэйли, — прошептала Лиз.

— Ты должна сказать ей, Лиз. Дай ей шанс.

— Это ничего не изменит.

— Ты не можешь этого знать. — Рэйли отступила еще на шаг, тени поглощали ее. — Мне нужно посмотреть, как там Паркер.

Где-то вдалеке зазвонил дверной звонок.

— Пицца. Я заберу ее, — глупо сказала Лиз, но Рэйли уже исчезла в доме.

Лиз прошла через пустые тихие комнаты к переднему входу, дала на чай доставщику,

и понесла коробки с пиццей наверх. Рэйли склонилась над Паркер и что-то тихо ей говорила. Когда она выпрямилась и повернулась к Лиз, ее взгляд был пустым. Когда она улыбнулась, Лиз не увидела тепла в этой улыбке. От этого ей стало еще больнее.

— С Паркер все хорошо, — сказала Рэйли, обращаясь ко всем сразу, ее глаза изучали Лиз. — Я зайду к ней через пару часов. Я оставлю вам номер моего пейджера. Если будут проблемы, зовите, и я сразу приду.

— Ты не останешься есть пиццу?

Рэйли показала на свою софтбольную форму.

— Я собираюсь пойти домой и помыться.

— Спасибо, что присмотрела за ней, — сказала Кэндис, сидя на полу около дивана, на котором лежала Паркер. Глаза Паркер были закрыты, но ее рука лежала на плече Кэндис, в пальцах была зажата прядь волос.

— Не за что.

Когда ее шаги затихли, Кэндис задумчиво посмотрела на Лиз.

— Хочешь что-то рассказать?

Впервые за долгое время Лиз отрицательно покачала головой в ответ на этот вопрос.

Глава тринадцатая

Рэйли сидела в своей машине в темноте недалеко от дома Брен, так сильно вцепившись в руль, что ее пальцы онемели. Она должна ехать домой. Она должна поехать домой и забыть о Лиз. С Паркер все в порядке. Кэндис, Лиз и Брен догадаются отвезти ее обратно в клинику, если ей станет плохо. Ей не нужно возвращаться туда. Ей не нужно снова встречаться с Лиз. Ей не нужно, чтобы какая-то искаженная версия ее прошлого снова появлялась в ее жизни, издеваясь над ее ошибками и предлагая исправить их.

Рэйли подскочила, когда кто-то забарабанил в стекло. Когда она выглянула наружу, она встретилась взглядом с Лиз.

— Открой дверь, — попросила Лиз.

— Она не заперта.

После секундной запинки Лиз открыла дверь и уселась на переднее сиденье.

— Что ты тут делаешь?

— Думаю. А ты?

— Гуляю.

— Не стоит тут гулять в одиночестве.

Лиз покачала головой.

— Все вокруг вдруг начали относится ко мне, как к инвалиду.

— Не нужно рисковать, даже если это безопасный район.

— Я не об этом.

— А, — Рэйли сжала челюсти. — Это тоже причина быть поосторожнее.

— Давай проедемся.

Рэйли удивленно посмотрела на нее. Лиз пристегнула ремень и расслабилась на пассажирском сиденье, свободно положив руки на колени. Тем не менее, ее голос был очень напряженным.

— Куда? — спросила Рэйли.

— Все равно.

— Хорошо. — Рэйли завела мотор и опустила верх машины. — У меня в бардачке есть свитер, если нужно.

— Мне не холодно, — сказала Лиз.

Больше они не разговаривали, пока Рэйли вела машину по почти пустым улицам Западной Филадельфии, мимо зоопарка, мимо поворота на Плато Белмонт и спортивные площадки, и дальше на запад по Ривер Драйв. Рэйли заехала на пустую парковку около реки, которая разрезала город на две части и заглушила мотор. Двигатель, охлаждаясь, издавал громкие тикающие звуки. Ночной воздух был горячим и неподвижным. Река текла среди деревьев, как черная бархатная лента, ее поверхность сверкала в лунном свете, а на берегу порхали светлячки.