Клубная культура
Шрифт:
Ограничения преобразуются в самоконтроль… Наиболее животные из человеческих действий постоянно исключаются из сферы совместной социальной жизни людей и окутываются чувством вины… Регулирование подсознательной и эмоциональной жизни посредством самоконтроля становится всё более стабильным и всеобъемлющим
Прогресс цивилизации изменил восприятие людьми самих себя, а также восприятие других людей и отношение к ним. Это имело как позитивную, так и негативную стороны. Позитивная сторона заключаются в том, что в обществе стало больше порядка и меньше насилия. В связи с работой Элиаса Ч. Шиллинг утверждает:
В отличие от средневековья, характеризовавшегося насилием и отсутствием запретов в поведении, ренессанс установил долгосрочную тенденцию роста эмоционального
(Сейчас люди гораздо сильнее ограничены физиче-ски и эмоционально, чем в Средние века.) Негативная сторона состоит в том, что у нас появляется проблема, так описанная Н. Элиасом:
Если бы кто-то попробовал вывести простейшую формулу главной проблемы развития цивилизации, он мог бы сказать, что это проблема человеческого поведения, направленного на удовлетворение базовых животных потребностей в общественной жизни…
Это рождает ситуацию, в которой
…битва… переместилась на поле… настроений и страстей, которые больше не могут открыто проявляться в отношениях между людьми, но которые не менее яростно борются внутри человека против его доминирующей части
Итак, мы попали в ситуацию, когда наши тела и эмоции настолько сильно контролируются как внешними, так и внутренними ограничениями, что не осталось социальной среды, в которой мы могли бы проявлять свои желания. Вместо этого они кипят внутри нас, делая наше чувственное восприятие мира неинтересным и унылым. Мы начинаем проявлять свое недовольство миром и отдаляемся от управляющих им обычаев. Этот опыт прекрасно описан О. Мирбо в книге «Сад пыток»:
Ты обязан изображать уважение к людям и обычаям, которые кажутся тебе абсурдными. Ты всю жизнь трусливо держишься за моральные и общественные традиции, которые не признаешь, презираешь и считаешь необоснованными. Именно постоянное противоречие между твоими идеями и желаниями и мертвыми формальностями и бессмысленными притязаниями цивилизации делает тебя печальным, беспокойным и неуравновешенным. В этом невыносимом конфликте ты полностью теряешь радость жизни и перестаешь чувствовать себя индивидуальностью, так как свободное проявление твоих способностей постоянно подавляется, ограничивается и контролируется. Это отравленная смертельная рана цивилизованного мира
Н. Элиас утверждает, что этот процесс серьезно повлиял на нашу манеру взаимодействия с другими людьми, так как он «обуздывает эмоции в пользу хорошо просчитанного и прекрасно отретушированного поведения во время общении с людьми» [Elias N. 1983:111].
Подготовка к жизни в обществе стала более сложной, так как установленные правила укрепили наше самосознание и внимание к внешней стороне жизни, что в свою очередь сделало нас более сдержанными и расчетливыми.
После того как открытое проявление эмоциональной жестокости и страсти сделалось неприемлемым, общественное взаимодействие стало более макиавеллевским, предоставив людям альтернативные, более осторожные, но не менее болезненные для адресата способы высвобождения эмоций. Этот аспект «процесса цивилизации» помогает замаскировать и контролировать злобу и жестокость, но не ведет к их исчезновению. Из телесных противоборств они превращаются в «противостояния умов». Самый яркий пример — «офисный задира», который может годами вести с окружающими психологическую войну. Мои информанты говорили о привычном мире не как о «цивилизованном» мире — скорее, как о «мелочных драках за власть» и «бредовой офисной политике». Скрытые формы силы, пришедшие на место открытого напора и плотской сущности насилия, действуют подобно пытке водой: постоянное как-кап-кап, со временем становящееся все более невыносимым.
Тем не менее я согласен с мнением Н. Элиаса о том, что тело в современном мире стало более контролируемым и управляемым, и этот процесс очень важен для понимания опыта клаббинга. В предыдущей главе мы видели, как социальные нормы клаббинга заставляют усомниться в этих правилах. Чувственные рамки, посредством которых габитус управляет процессом процесс цивилизации, были разрушены и заменены гораздо более чувственным и экспрессивным опытом, оживляющим наш взгляд на мир, делая его менее пресным. Наше место в мире изменяется: мы переходим на иной чувственный уровень, имеющий собственные нормы общественного поведения. Н. Элиас признавал важность досуга: досуг дает людям возможность пренебречь телесными ограничениями привычного мира, пока мы полностью не состоимся как культура досуга:
Поиск волнующих впечатлений… в моменты отдыха является дополнением контроля и ограничения открытой эмоциональности в повседневной жизни. Человек не может воспринимать одно без другого.
Одним из наиболее важных элементов клаббинга является отсутствие насилия в клубах; корни этого явления скрыты в процессе цивилизации, однако оно позволяет клубным тусовщикам освободиться от ограничений, дать волю своим чувствами раскрыть себя в альтернативной социальной форме. Это, в свою очередь, дополняет процесс цивилизации, так как дает нам возможность экспериментировать с сильными ощущениями чувственного удовольствия (наркотики), эмоциональным самовыражением (танцы) и общественным самовыражением (демонстрация сексуальности и наряды) — без ограничений эти опыты становятся асоциальными. Эти опыты служат платформой для новых социальных образований, формирующихся на основе альтернативной чувственной базы. Клубы существуют на грани процесса цивилизации и габитуса. Они вмещают и выражают общественные идеи, основанные на желании быть среди людей и чувствовать, что ты свободен взаимодействовать с людьми и подавать себя так, как тебе нравится. У тебя есть возможность на ночь занять «нецивилизованное» тело: ты можешь ухмыляться как дурак, слишком громко смеяться, потеть на танцполе, безоглядно флиртовать, говорить незнакомцам доброжелательную хрень, чувствовать себя сексуальным, чувственным и веселым. Все эти опыты создают чувственную альтернативу действующим в привычном мире внешним и внутренним ограничениям нашего общества. Жизнь на полную катушку позволяет нам на время забыть о непререкаемых идеях, наполняющих нашу жизнь страхом и тревогой, однако это не имеет никакого значения, если мы не можем взять эти знания с собой в жизнь вне клуба.
Теории П. Бурдье (1977, 1990) и Н. Элиаса (1978) позволяют нам взглянуть на изменяемую клаббингом систему социальных взглядов. Сейчас же я хочу изучить воздействие клаббинга на индивидуумов, из которых образуется толпа. Передо мной снова стоит проблема нахождения системы, в соответствии с которой я мог бы классифицировать эти эффекты, так как воздействие клаббинга тонко и едва заметно. В поисках этой системы я решил остановиться на исследованиях нейрокогнитивности, в частности на работах А. Дамасио Descartes’ Error and the Feeling of What Happens (1994) и Ж. Леду Emotional Brain (1999).
А. Дамасио исследует взаимосвязь между телом, эмоциями и сознанием. Занимаясь вопросами социальной среды, в которой важную роль играют измененные состояния сознания, я посчитал уместным выбрать теорию сознания, на которую можно было бы ссылаться. С понятием об измененном состоянии сознания приходится обращаться очень осторожно, так как от него исходит псевдосверхъестественный душок, отвлекающий нас от того факта, что мы в данном случае говорим о людях, выбравшихся из своих домов, чтобы повеселиться. Сознание изменяют любые наркотики, в том числе сигареты и алкоголь, однако именно психоделики, в особенности LSD, способствовали распространению даже самых радикальных состояний сознания в качестве формы досуга. Вообще, некоторые воззрения на кислоту, бытовавшие сразу после ее появления, сейчас кажутся архаичными и весьма наивными, так как они настаивали на квазидуховной, а не социальной интерпретации опыта.
В большинстве теорий измененное сознание рассматривается как чисто ментальное явление, однако работа А. Дамасио позволяет нам выработать альтернативный подход к его причинам и последствиям. Дамасио создал более материалистическую модель сознания. Он приводит сильные доказательства телесной основы сознания, используя структуру, которую он называет «протоэго», хранящуюся в мозгу схему тела, устанавливающую принципы восприятия мира. «Протоэго» — это клейкая, мясистая эмотивная структура, методично выстраивающая наше восприятие мира посредством создания базы сенсорных данных, предназначенной для упорядочения наших взглядов на мир. Однако мы не подозреваем о «протоэго» — его мощное влияние распространяется на бессо-знательном уровне, поэтому мы внезапно можем загрустить, почувствовать себя счастливыми или безумными, даже не зная причины возникновения этих состояний. Как утверждает Ж. Леду, мозг обрабатывает информацию о мире двумя способами: