Клянусь, что исполню...

Норман Хилари

Джим не ответил.

– Все, хватит, – сказала Оливия и налила вина себе и Джиму.

– Оливия Сегал. – Энни не собиралась отступать. – Этот человек – мечта любой женщины.

– Ах, ах, у этой мечты куча недостатков, – сказала Оливия. – Этакий ужасно самоуверенный преуспевающий красавец-врач швейцарско-итальянских кровей. Удивляюсь, как его эго пролезло в мою дверь.

– Должно быть, Оливия боится, – усмехнулся Джим, – что два эго таких размеров – это чересчур, особенно для такой небольшой квартирки.

– Значит,

ты признаешь, что он красив? – спросила Энни.

– Я не слепая, – сухо ответила Оливия.

– Так ты собираешься завести с ним роман?

– Вполне возможно.

Наступило продолжительное и немного неловкое молчание.

– Я боюсь, – вдруг отрывисто произнесла Энни.

– Возвращаться домой? – участливо спросила Оливия.

– Да. – Энни встряхнула головой, сердясь на себя. – Больше всего на свете я хочу домой. Я чувствую, что сойду с ума, если еще хотя бы день не увижу Софи, Уильяма и Лайзу. – После паузы она добавила: – Но ведь именно там все и началось, правда?

– Не совсем так, – поправил ее Джим. – Это началось одиннадцать лет назад, в тот день, когда разбился вертолет.

– Джим прав, Энни, – поддержала его Оливия.

– Но главное произошло в Стоунбридже, – возразила Энни. – И там все осталось по-прежнему. Дом, который нужно вести, дети, которых нужно воспитывать, общество, к которому нужно приспосабливаться.

– Нет, Энни, теперь все будет по-другому, – сказала Оливия. – Изменилось главное.

– Ты имеешь в виду, что теперь Эдвард знает?

– Да. У тебя есть Эдвард, с которым ты можешь делиться своими трудностями. Тебе больше не придется сражаться с ними одной.

Энни улыбалась.

– Я буду ужасно скучать по вас обоих, – проговорила она и поняла, что вот-вот заплачет.

– Мы тоже будем по тебе скучать. – Джим потянулся к ее руке.

– Мы будем тебе беспрерывно звонить, – пообещала Оливия. – Тебе еще надоест.

– Звоните почаще, – сказала Энни. – И приезжайте, как только сможете.

– Я бы поехал хоть сейчас, – отозвался Джим, – если бы мог чем-то помочь.

– Мы бы оба поехали, – проговорила Оливия, – но Джанни сказал, что следующий этап ты должна пройти сама. Вместе с Эдвардом.

– Вы и так сделали для меня слишком много.

– Мы упустили тебя, Энни, – сокрушенно заметил Джим. – Мы ничего не поняли вовремя.

– И Эдвард винит себя в том же, – сказала Энни. – Но я знаю, что он не прав, и вы тоже не правы. Виновата я одна. – Она подняла руку, не давая им возразить. – Я лгала. Лгала самой себе и всем, кто меня любит. И я едва не зашла слишком далеко.

– Слава богу, этого не случилось, – сказала Оливия.

– Слава богу, у меня есть вы двое, – отозвалась Энни.

Почти весь следующий день Оливия провела в аэропорту. Сначала они с Джимом провожали Энни и Эдварда, летевших в Лондон, а потом Оливия провожала Джима, возвращавшегося в Бостон.

– Передай от меня привет Кэри, – сказала Оливия и усмехнулась. – Если она, конечно, сможет это перенести.

– Кэри вовсе не чувствует ненависти к тебе, – серьезно произнес Джим.

– Но сильно недолюбливает.

– Она к тебе ревнует.

– Я знаю, – согласилась Оливия. – Только никогда не могла понять почему.

– Наверное, у нее есть причины.

– Она знает, что мы всегда были только друзьями, разве нет? – Взгляд Оливии скользнул по красивому лицу Джима. – Хотя, возможно, если бы я была на ее месте, я тоже ревновала бы тебя к любой женщине, оказавшейся поблизости.

– Вот уж вряд ли, – усмехнулся Джим.

Они медленно продвигались к паспортному контролю, стараясь извлечь из этих последних минут перед расставанием как можно больше.

– Береги себя, – проговорила Оливия, когда они дошли до турникета.

– И ты тоже.

– И будь счастлив. Не давай Кэри собой помыкать.

– Оливия, – укоризненно произнес Джим после минутной паузы, с грустью добавил: – Мне бы хотелось, чтобы вы лучше относились друг к другу.

– Это касается не только меня, не так ли? Энни она тоже терпеть не может.

– Кэри всегда чувствовала, что не понравилась вам обеим с самого начала.

– Это правда, – признала Оливия. – Мне очень жаль, Джим, что так получилось.

– Да, конечно. – Он взялся было за свою дорожную сумку, но, заколебавшись, снова поставил ее на пол. – Если у тебя что-то выйдет с Дресслером, пусть это не принесет тебе ничего, кроме радости, ладно?

– О чем речь, – беззаботно ответила Оливия. – Ты же меня знаешь. С глаз долой – из сердца вон.

– Черта с два. – Он взял ее за руку. – Это маска. Все мы носим маски, не только Энни.

– Не беспокойся обо мне.

– Я просто не могу о тебе не беспокоиться.

Они обнялись. Оливия ощутила силу его стройного тела, вдохнула его знакомый запах и подумала о том, как много он для нее значит, какую важную часть ее жизни составляет ее дружба с ним и с Энни.

– Я тебя люблю, – прозвучал тихий голос Джима у нее над ухом.

– Я тебя тоже, – сказала Оливия.

Он пошел вперед, остановился, оглянулся, послал ей воздушный поцелуй и скрылся в толпе. А Оливия отправилась к выходу. Когда она вспомнила о словах, которыми они только что обменялись, которые всегда говорили друг другу при расставании, ее охватило странное чувство. Она подумала, что на этот раз для нее – конечно, только для нее – они значили что-то другое.

Она не хотела об этом думать, потому что это было не только неправильно, но и абсолютно невозможно, но все же ей показалось, что она любит Джима не только как друга.