Клянусь, что исполню...
Шрифт:
– Как же иначе, Энни? Ты прекрасно знаешь, что Кэри ни за что не стала бы вести переговоры, не проверив предварительно, с кем имеет дело. – Гонорары юристам и бухгалтерам вылились в круглую сумму, Оливия была весьма признательна своим друзьям в Берне, Женеве и Цюрихе, но она с самого начала знала, что возмездие Кэри обойдется недешево.
– А больше всего я сожалею о том, что ты подделала письмо из ФДА.
– Почему? Это было нетрудно.
Оливия просто-напросто заплатила одной небольшой типографской фирме за то, чтобы та скопировала печатный бланк и поместила на нем составленное
– Это подделка документов. – Энни расхаживала по комнате, то и дело проводя рукой по пышным светлым волосам.
– Ничего подобного. – Оливия спокойно жевала шоколадку. – Точнее говоря, не совсем. Я же не подделывала ничьей подписи.
– Ты знаешь, к каким срокам заключения приговаривают в наши дни за подделку документов?
– Нет, – совсем развеселившись, ответила Оливия. – А ты?
Когда Кэри вернулась в Бостон, ее интерес к чудесному лазеру разгорелся с новой силой. У нее появились глубоко личные мотивы. Кэри не было еще и сорока, однако она всегда ревностно относилась к своей внешности, а в последнее время начала замечать, что, несмотря на утомительный и тщательный уход, на ее прежде безупречной коже начали появляться мелкие, но многозначительные изъяны, не заметные ни для кого другого – во всяком случае, до поры до времени. Но они были, эти мимолетные следы, бесконечно малые признаки увядания. Они назойливо напоминали, что идеальная красота вскоре покинет ее.
Соблазн исчезнуть на несколько дней, а затем явиться обновленной, уверенной в том, что она безукоризненно хороша, был слишком велик. Кэри понимала, что если она удачно разыграет выпавшие карты, то ей представится уникальная возможность провести лечение новым методом прежде, чем вся Америка услышит о нем, и никто ничего не узнает, даже не заподозрит.
Она позвонила Рут Мюллер в «Люмитекник» и оставила срочное сообщение. Меньше чем через час Мюллер перезвонила ей.
– Чем могу быть полезна, миссис Ариас?
– Я хотела бы получить консультацию.
– К вашим услугам, – ровным голосом ответила Мюллер. – Что вас интересует?
– Вы не поняли, – нетерпеливо проговорила Кэри. – Я хотела бы знать, могу ли я испробовать новый метод лечения на себе?
– На себе? – Мюллер не скрывала изумления. – С какой целью?
– С той же самой, какую будут преследовать миллионы ваших клиентов, как только реклама попадет в крупнейшие газеты, – ответила Кэри. – Понимаете, у меня есть несколько ранних морщинок, ничего серьезного, но, мне кажется, нам представилась идеальная возможность убить одним выстрелом двух зайцев – я избавлюсь от морщинок и получу необходимые доказательства того, что «Хейлунглазер» действительно работает.
– Мне казалось, представленные нами доказательства вполне убедительны, – сухо заявила Рут Мюллер.
– До некоторой степени, – ответила Кэри, демонстрируя сомнение.
Мюллер помолчала, раздумывая.
– Боюсь, миссис Ариас, что, даже если бы это было возможно с юридической точки зрения – я уже разъясняла вам, что лазер нельзя использовать до официального начала промышленного производства, – с вашей стороны было бы неэтично и неблагоразумно испытывать его на себе подобным образом.
– Напротив, – возразила Кэри. – Это не только этично, но и широко распространено в деловой практике. Если кто-то просит агентство организовать рекламную кампанию, скажем, нового сорта печенья, то производители активно призывают всех, кто занят в проекте, съесть как можно больше этого печенья.
– Но сейчас речь не о печенье, – угрюмо пробормотала Мюллер.
– Конечно, – поддержала Кэри. – Это на двадцать пять тысяч долларов дороже пачки самого сладкого печенья. – Она помолчала. – Если я решилась приехать в Швейцарию, если готова заплатить за лечение столько, сколько вы скажете, – повторяю, сколько угодно, – то ваш отказ предпринять хоть одну попытку преодолеть эти лицензионные препятствия я могу трактовать единственным образом – вы, господа, не убеждены в качестве собственной продукции.
Мюллер долго молчала.
– Я, разумеется, передам ваше предложение моим коллегам, – ответила она наконец довольно напряженным голосом.
– Я не сомневаюсь, что передадите. – Кэри снова помолчала. – Полагаю, фрау Мюллер, прежде чем обратиться ко мне, вы наверняка провели хорошую подготовительную работу в том, что касается проверки моих деловых качеств.
– Естественно, – подтвердила Мюллер.
– В таком случае, – холодно продолжала Кэри, – вы наверняка в курсе: если я чего-нибудь хочу, то или я получаю это, или вы получаете под зад коленом. Это довольно грубый американизм, фрау Мюллер, и я прошу прощения, но, уверена, вы уловили его смысл.
– Совершенно верно.
– Поэтому, когда будете разговаривать со своими коллегами в «Люмитекник», не забудьте предупредить их. Если они откажут мне, я не только прослежу, чтобы «Бомон—Ариас» приостановило работу над этой кампанией, но и… – ее тон стал жестче, – ни в коей мере не нарушая условий нашего соглашения, сделаю так, что ни одно агентство в Соединенных Штатах не подпустит вас даже на пушечный выстрел.
– Черт бы ее побрал, – пробормотала Оливия. Новость застала ее в офисе на Шенцлиштрассе.
Теперь в ее кабинете были установлены еще два телефонных аппарата: один из них изображал главный телефонный номер компании «Люмитекник», а другой – прямую линию связи с Рут Мюллер. Оливия наняла еще одну актрису на роль телефонистки на коммутаторе и заодно личной секретарши директора Мюллер.
– Пора заканчивать игру, – произнесла Энни. Она уезжала на несколько дней домой, повидаться с Эдвардом и детьми, и, как назло, вернулась в Берн в тот самый момент, когда Оливии доложили о категоричном требовании Кэри.
– Ничего подобного, – возразила Оливия.
– Не сходи с ума. – Энни побледнела. – Пора остановиться.
– Ни в коем случае!
Актриса, игравшая роль Рут Мюллер, молодая женщина, одетая в синие джинсы и мешковатый пуловер с заплатами на локтях, пожала плечами.
– Судя по тону, эта дама говорила совершенно серьезно, – заметила она.
– Кэри всегда говорит серьезно, – ответила Энни. – Ливви, надо знать меру. Наша затея выходит из-под контроля.
– Согласна.
– Слава богу.