Клятва наемника
Шрифт:
Глаза маршал-генерала были такими же проницательными, как у киакдана. Пакс поняла, что не сможет покривить душой перед этой женщиной, ей нужно рассказать всю правду.
Запинаясь от волнения, она стала рассказывать о том, как провела последний год в Ааренисе. Маршал-генерал слушала, не перебивая. Ее внимание и доброжелательность успокоили Пакс. Она говорила и говорила и замолчала лишь тогда, когда слуга принес поднос с едой, на котором стояли блюда с тушеным мясом, овощами и черным хлебом. Маршал-генерал расставила еду
— Приятного вам аппетита, Паксенаррион. Ешьте и продолжайте свой рассказ.
Она взялась за ложку и принялась за трапезу. Пакс последовала ее примеру. Когда с едой было наконец покончено, маршал-генерал посмотрела на девушку:
— Теперь я понимаю, почему вы покинули войско герцога и почему сделали это с неохотой. Но мне до сих пор не ясно, почему вы все еще храните медальон, подаренный Канной. Как вы можете это объяснить?
Пакс отложила в сторону только что взятый ломоть хлеба.
— Я думала… мне казалось… из-за него со мной случались разные странные вещи. И я никогда не могла понять, как же все это происходило…
— И это говорит наемник? Почему же вы, если страшитесь этого, не выбрали для себя более спокойную жизнь?
— Нет, леди, я вполне довольна своей жизнью. Просто порой мне кажется, что этот медальон излечил Канну и, возможно, спас меня от врага в Ротенгри…
— Подождите-ка. Вы мне не рассказывали об этом. Канна была вашим другом и, умирая, отдала вам на память медальон. Разве это не так? Что же значат ваши слова о ее исцелении?
На шее у Пакс выступил холодный пот, когда она начала рассказывать маршал-генералу об их бегстве из крепости Страж Гномьих гор. Она знала, что сейчас ей придется рассказать об этом во всех подробностях. Раньше она никому, кроме Стэммела, не говорила о своих молитвах, в которых просила Всевышнего исцелить раны Канны. Теперь это получилось само собой. По мере того как маршал-генерал слушала ее рассказ, она становилась все более недоступной и величественной.
— Вы, не будучи последователем Геда, осмелились обращаться к нему с молитвами об исцелении? А вы не думали о том, что это слишком большая дерзость? Может быть, вы все-таки собирались вступить в наше содружество?
Услышав эти слова, Пакс поняла, что никогда не задумывалась об этом всерьез.
— Видите ли, леди, мы очень нуждались в помощи Геда. Я тогда мало знала о нем, и…
— И ваша подруга ничего не рассказывала вам? Она ведь йомен.
Пакс отрицательно покачала головой:
— Канна была моей подругой, но мы почти не говорили об этом. Просто мы знали, что она последователь Геда, а она знала, что у нас есть свои боги, которым мы поклоняемся.
— Ручаюсь, сейчас вы знаете о Геде гораздо больше, чем тогда. И что вы думаете о своем поступке?
Пакс задумалась. Наконец она заговорила, убежденная в своей правоте:
— Я не думаю, что Гед мог иметь
Маршал-генерал медленно покачала головой. Но теперь, казалось, она не была уже так категорична, хотя и сказала с сомнением в голосе:
— Я не уверена в этом, дитя… и что же произошло потом? Пакс ясно вспомнила, что у Канны вырвался крик боли, но потом в ее состоянии наступило улучшение.
— Точно даже и не знаю. Поправилась она не сразу. Сначала Канна была очень слаба, ее лихорадило, но потом стала чувствовать себя все лучше. Когда мы через некоторое время сменили повязки, то обнаружили, что крови на них стало меньше. Но, видите ли, в усадьбе, где мы находились, нашлась целебная мазь, и мы ее использовали. Поэтому я не знаю точно, что тут помогло.
— Вы не рассказывали об этом маршалу Беррану и Фениту? — спросила маршал-генерал.
— Нет… я не была уверена…
— Что ж, продолжайте. Что случилось дальше с человеком, который напал на вас в Ротенгри?
Пакс рассказала об этом, и даже о наблюдениях капитана Доррина. Маршал-генерал, выслушав ее, кивнула:
— Понятно. А что вы подумали, когда медальон дважды проявил себя?
— Я… я была напугана этим, леди. Я не знала, что мне делать.
— А вы не подумали, что об этом стоит поговорить с маршалом?
Пакс энергично покачала головой:
— О нет. Я…
— Вы были с герцогом Пеланом. Полагаю, у вас просто не было такой возможности.
— Дело не в этом. Я просто не хотела говорить об этом и мечтала лишь о том, чтобы скорее все кончилось. И все время думала о них…
— О Канне?
— Да. И о Сабене. Он был моим… нашим другом. Он находился в тот момент рядом с нами.
— Он был вашим возлюбленным?
— Нет.
Грустные воспоминания о былом заставили больно сжаться ее сердце. Когда она вновь взглянула на маршал-генерала, то увидела, что она ставит пустые блюда на поднос.
— Если связать эти события с более поздними, Паксенаррион, — со спасением от удара жреца Лиарта в Сибили, предупреждением о засаде, умением противостоять магии, когда Синьява попытался сбежать, — не думаете ли вы, что это служит явным доказательством того, что вам помогал Гед?
— Я не… я не совсем уверена в этом…Маршал-генерал посмотрела на нее во все глаза:
— Послушайте, девушка, какие доказательства вам нужны еще? Целый столб огня? Вы что же, думаете, что боги вознесут вас на облака и объяснят вам все словами, доступными для понимания дочери фермера, занимающегося разведением овец?
— Нет, леди.
Пакс пристально посмотрела на свои руки. Она чуть не плакала. Это было несправедливо — обвинять ее. Ведь она только хотела быть уверенной до конца… если боги хотели предупредить ее о чем-то, они дали бы ей знак.