Клятва рыцаря

Джордан Рикарда

Несмотря на это, Дитрих упал. Герлин задавалась вопросом, было это сделано специально в случае, если юноша понял, какая опасность ему грозит, или же атака была достаточно сильной, чтобы выбить его из седла. Похоже, Флорис склонялся ко второму варианту. Он подался вперед и хотел было вскочить и поспешить вниз, однако оруженосцы Дитриха уже помогали ему встать. Согласно правилам теперь противники могли биться только на мечах. Роланд также спешился. Как и Дитрих, он вытащил деревянный меч. Острое оружие на турнирах использовали крайне редко.

— Надеюсь, сейчас он не будет пытаться что-нибудь вытворить, — пробормотал Флорис.

Он сумел убедить своего подопечного ограничиться только защитой. Было гораздо проще устроить «несчастный случай», если противник наступал, — легче было обнаружить его слабые стороны. Защищаясь, обычно наносили более сильные удары.

После падения Дитриху должно было стать ясно, что это не игра. К тому же было заметно, что он с трудом поднимал левую руку. Наверняка после удара пики все его плечо было в кровоподтеках.

Поединок наконец продолжился, причем теперь к действиям Роланда невозможно было придраться. Нападая на Дитриха, он каждый раз менял угол атаки и тактику, давая юному рыцарю возможность показать, чему он научился. Разумеется, он также изнурял его, нанося сильные удары.

— Он выжидает, когда рука Дитриха, держащая щит, устанет, — прошептал Флорис Герлин. — Он не подпускает Дитриха к себе, а сам постоянно пытается пронырнуть над и под щитом.

Герлин кивнула. Она понимала, к чему все это ведет. Роланд, атакуя, не выкладывался так, как в поединках с Флорисом или Леоном, он берег силы, и в решающий момент, когда в защите Дитриха появится брешь, сможет обойти щит и всадить Дитриху меч в глаз, горло или живот. Любой рыцарь знал уязвимые места доспехов — и было бы достаточно и деревянного меча и силы Роланда Орнемюнде, чтобы их использовать. Однако Дитрих усердно защищался.

А затем произошло второе чудо того дня: Дитрих, уже порядком отчаявшись, практически обессиленный, попытался атаковать. Он явно не рассчитывал на успех этой попытки, но ему, несомненно, хотелось наконец закончить этот поединок. Если он будет вяло атаковать, Роланд нанесет ему удар, он упадет, и герольд объявит о победе его родственника. Похоже, глашатай только этого и ожидал. По выражению его лица было ясно, что ему не нравится ход показательного поединка: истинно доброжелательный родственник, сражаясь с юношей, показывал бы и свои слабые места, дал бы мальчугану уколоть себя пару раз, а в конце концов сделал бы так, чтобы поединок завершился ничьей.

В тот момент, когда Дитрих атаковал Роланда, рыцарь искусно отбил удар, его меч столкнулся с нагрудником юноши и — разлетелся на кусочки! Не веря своим глазам, Роланд уставился на расколотую деревянную рукоять меча в своей руке. Дитрих воспользовался случаем, чтобы откинуть в сторону щит родственника. Он не стал вынуждать его становиться на колени, а приставил меч к его горлу. Затем поднял забрало и рассмеялся.

Герольд поспешно встал между противниками — бывали случаи, когда рыцарь в пылу борьбы наносил удар противнику расколотым мечом.

— Итак, объявляю господина Дитриха Орнемюнде из Лауэнштайна победителем этого поединка!

Герлин поймала себя на том, что от радости начала кричать и хлопать в ладоши, как крестьянка. Ее ликование слилось с восторгом других рыцарей, конюхов и оруженосцев, которые стучали по своим щитам, выражая одобрение. Юные рыцари, которые только утром были опоясаны мечом, радовались победе Дитриха: он доказал, что и такой же, как они, и даже не самый лучший из них может противостоять старшему и более сильному рыцарю. Только, возможно, надо еще рассчитывать на везение. Впрочем, на турнирах такое случалось нередко. Почти на каждом состязании один или два поединка решались только после того, как ломалось тренировочное оружие. Этот день был необычным лишь потому, что с господином Роландом это произошло дважды.

Между тем рыцари подошли к трибунам, и Дитрих подал родственнику руку. Его бледное лицо было залито потом, однако сияло от счастья и гордости, когда он повернулся к Роланду.

— Это доказывает только то, что вы слишком сильны для этого игрушечного оружия! — заявил он громким голосом, который было слышно далеко. — Счастлив тот хозяин крепости, рядом с которым находятся такие рыцари, как вы! Не безразличные участники турниров, а непобедимые в истинном поединке с острым оружием!

Герлин поцеловала своего будущего супруга в губы и почувствовала соленый привкус его пота. Она торжественно наградила его золотой цепочкой, в то время как Лютгарт одарила Роланда гораздо более ценными украшениями — без сомнения, из сокровищницы Лауэнштайна, с мыслью, что вскоре ей придется расстаться со своим возлюбленным, который станет странствующим рыцарем. Ему тогда понадобится золото. Однако оба недавние противники уже отвернулись от ликующей толпы. Следующим участникам турнира будет сложно привлечь к себе внимание публики.

Трибуны для почетных гостей опустели, и многие женщины и девушки уже не станут возвращаться туда. Герлин также не собиралась оставаться смотреть на другие поединки. Ей нужно было готовиться к свадьбе.

Глава 10

Ее свадьба.

Герлин поднималась от турнирной арены к главному зданию крепости, чтобы пройти в свои покои.

«Вы когда-нибудь… думали об этом?» — спрашивал ее Флорис.

На самом деле Герлин должна была себе признаться, что до этого момента она не представляла себе все детали церемонии и, прежде всего, то, что произойдет в первые часы после нее. До торжества было еще так далеко, его отодвигало на задний план столько возможных опасностей! Однако сейчас настало время подумать об этом — принять ванну, попросить служанок помочь ей одеться, причесаться и уложить волосы. При этом Герлин совершенно не ощущала радости, а только усталость, истощенность, словно она сама противостояла Роланду на поле битвы. Ей так хотелось, чтобы сейчас рядом были ее подруги из «двора любви». Хотя на самом деле… больше ей хотелось очутиться в обществе Флориса. Герлин решительно повернула в другую сторону.

Флорис де Трилльон покинул трибуну сразу же после поединка и теперь заботился о Дитрихе и его коне. Герлин решила, что не потеряет слишком много времени, если ненадолго заглянет в конюшню, чтобы еще раз поздравить своего рыцаря. Тогда она, по крайней мере, сможет унести в сердце в свои покои подбадривающую улыбку другого рыцаря…

Герлин убеждала себя, что это вполне допустимо. Она ведь просто хотела разделить свою радость с Дитрихом и его советниками.

По пути к лошадям она проходила мимо палатки иудейского торговца и поискала глазами господина Соломона. При мысли о нем и о том, что она намеревалась сделать, ее мучили угрызения совести, хотя она не могла найти действительную причину этого.