Клятва ворону
Шрифт:
– Кайзер Тригвальд нашел подходящего мужа для своей внучки?
– спросила она, наконец.
– Ей в мужья прочат славного Торхельма сына Альдора, кёнига Фридланда, - с затаенным воодушевлением и блеском в глазах молвил Хельгот, рассчитывая, видимо, что это имя заставит Кветку трепетать.
– Торхельм...
– произнесла медленно Кветка.
Имя скорее подходило грозному богу, нежели человеку.
– Торхельм еще молод, а слава о нем гремит далеко за пределами Северных пределов, - со сдержанным восхищением продолжил Хельгот.
– Его отец раздвинул границы своих земель, но сын намного превзошел в военном искусстве отца, не проиграв ни одного сражения. Не зря в его имени имя самого Тора!
– запальчиво продолжил хвалебную речь риттер.
Кветка еще ни разу не видела прежде столь сдержанного риттера таким взволнованным, с горящим взором синих глаз. Что ж, если верить Хельготу имя было под стать его хозяину, и Северным пределам повезло с будущим кайзером.
Посмотрев по сторонам, не слышал ли кто его слов о боге Торе, Хельгот хмыкнул и приказал служанке принести медовухи.
– Моя госпожа, в Ульрихе несомненно течет благородная кровь Тригвальда, да только он променял жизнь при дворе в Грёвлане на скитания по городам и весям...- риттер говорил всё медленнее, уступая власти хмеля.
В мэтзеле продолжалось веселье и пляски. Девицы весело смеялись, мужчины громко стучали кубками с пенным медом, горланя песни, слов которых было уже не разобрать. Кветка едва притронулась к еде. Она больше слушала и наблюдала за теми людьми, в чьей стороне ей предстояло жить. Как только Хельгота за столом сморил сон, и он опустил свою голову на скрещенные руки, Кветка сделала знак двум риттерам, и те тут же унесли его наверх.
Кветка вышла на крыльцо, в пряную прохладу весенней ночи. Ветерок мягко обдувал её лицо и ласкал золотые прядки волос, выбившиеся из косы. Это была одна из тех ночей, когда тихий пересвист ночных птиц да пьянящие весенние запахи рождают в груди неизъяснимое томление и тоску.
– Кветка.
Она резко обернулась на звук своего имена, так что звякнули серебряные мониста и серьги. На крыльцо вслед за ней вышел Ульрих.
– Благородный Ульрих, - дружелюбно улыбнулась Кветка.
– Никогда не думал, что намерения Гермара осуществятся, и вы окажетесь здесь, - глухо сказал он, пристально вглядываясь в её лицо.
– Что худого в том, что Гермар нашел невесту в чужих землях?
– спросила Кветка, стараясь угадать мысли шпильмана.
– Если всё, что я слышал о невесте кёнига верно, то она достойна стать кайзерин Северных пределов, что уж говорить о Гримнире, - молвил шпильман так, словно перед ним стояла не она.
– И сейчас, видя, что молва не лжет, хочу предостеречь вас, милодарыня, открыть вам, кто такой кёниг Гермар.
Кветка скрестила на груди руки, показывая всем своим видом, что готова внимать словам Ульриха. Он враз переменился: перед ней стоял уже не весельчак с постоялого двора, а суровый молодой мужчина. Мельком глянув по сторонам, он придвинулся ближе, и, глядя в глаза девушке, молвил:
– Гермар младший сын своего отца, госпожа. После смерти Вальдреда старший брат Гермара погиб на охоте...никто не знает как, только его конь вернулся из леса с окровавленным седлом. Гермар взошел на престол в тот же вечер. Вы должны знать: он клялся Единоликому защищать и делать все для процветания Гримнира, но он разоряет и обирает до нитки подданных, люто ненавидя край, которым правит. Потратив всё золото, что у него было, на наемников, в тщетной попытке расширить войной свои владения, он обложил непосильной данью народ, и, отправив войско Гримнира кайзеру в обмен на тысячу золотых монет, остался на опустошенных землях без войска с кучкой приближенных вельмож. Его многочисленный отряд риттеров держит в страхе вельмож и простолюдинов, - Ульрих скривил губы в подобии улыбки.
– Риттерами их не назовешь - скорее разбойниками, ведь кёниг Гермар не брезгует и разбоем на приграничных дорогах...
Повисла тягостная тишина. Ульрих, видевший, как во все время его рассказа девушка то бледнела, то краснела, выжидательно заглянул ей в глаза. Она смотрела перед собой затуманенным взором, сжимая пальцами с побелевшими костяшками серебряные браслеты на запястьях.
– Вы можете доверять советнику Рольду, - мягко продолжил Ульрих, сомневаясь, не напугал ли он девушку своей обличительной речью.
– Он богат и влиятелен, чтит в тайне старых богов и служит вашему жениху лишь для того, чтобы помогать гримнирийцам, ведь кёниг чужак по крови, отпрыск захватчиков...- с плохо скрываемой ненавистью в голосе закончил шпильман.
– Разве в вас не течет кровь Игмара?
– словно со стороны услышала Кветка свой глухой голос.
Шпильман удивленно взглянул на неё и тихо рассмеялся.
– Определенно, болтливость благородного Хельгота может сравниться лишь с его доблестью, - весело улыбаясь, заметил шпильман.
– Ему вы тоже можете доверять. Он честный и храбрый малый, хотя и простоват, чтобы вовремя распознать козни и обман. В моих жилах течет кровь Игмара, но её столь мало, что я никогда не перестану презирать остальных его отпрысков со змеиными лживыми душами, прикрывающих свои преступления именем Единоликого. Новому богу я предпочел родных богов - сурового Тора и прекрасную Фрейю, грызне за престол - волшебство нескончаемого пути, хороший клинок и гусли - венцу, медвяный кубок и ласковые взгляды красавиц - скучным пирам.
Последние слова он произнес мягко и нараспев. Кветка не сдержала улыбки, заметив в его словах вызов, а в глазах - озорные огоньки.
– Зачем вы рассказали мне всё это о моем женихе?
– вновь посуровев и нахмурив брови, спросила она.
– Разве может что-то изменить слабая и неразумная женщин?
Последние слова она промолвила со скрытой грустной насмешкой, памятуя о том, что писали о женщинах в Священных Свитках пророки Единоликого.
– Если бы я видел перед собой глупую деву, то никогда бы не произнес этих слов. Гермар женится ради приданого, он никогда и ни к кому не испытывал привязанности, он жесток и коварен. Я решился открыть истину, чтобы предостеречь, а может и сохранить жизнь той, что неспроста послана сюда богами...
– Шпильман, спой балладу для жениха и невесты!
– громкий голос Рольда отвлек Кветку от воспоминаний.
Ульрих слегка поклонился, взмахнув зеленым бархатным плащом, и опустился на одно колено. Пальцы проворно пробежали по струнам, и в зале воцарилась тишина. Завораживающие звуки полились, услаждая слух. Кветке доводилась слышать пение Ульриха на постоялом дворе, но тогда его песня была звонкой и веселой, а сейчас он затянул грустную и протяжную песню чистым, сильным голосом.