Клятва ворону
Шрифт:
Избрав прекраснейшую деву
На радость сердцу и очам,
Благословенному напеву
Душа внимает по ночам.
И красота её как солнце,
Да осветит твой дом, жених!
Гости с восторгом внимали песне шпильмана. Никто не видел, как под тонким покровом по щекам юной невесты текли горькие слезы. Она безмолвно плакала, баюкая сердце и разум, отравленные первой горечью. Видно, боги лишь посмеялись над её надеждами, обманули, послав ей в мужья кёнига Гримнира. Но не было в её душе обиды на светлых богов. Помнила Кветка, что все вершится в мире яви их волей. Доля и Недоля помогают плести богине Мокше нить человеческой судьбы. Стоит поддаться унынию, опустить руки, и одолеет Недоля. Кветка расправила плечи и выше подняла подбородок, глотая непрошенные слезы.
Юная кёнигин заметила, что гости слушали Ульриха, затаив дыхание. Девицы взволнованно смотрели на шпильмана затуманенным взором. Спев еще две песни, он поклонился.
– Ты порадовал меня, мою невесту и гостей, Ульрих, - довольно промолвил кёниг.
– Выпей же вина за мое здоровье и благополучие кёнигин Эмблы.
В голосе Гермара Кветка уловила затаенный яд. Ульрик с плохо скрытой насмешкой смотрел на кёнига. Хоть тот и сидел на возвышении, Ульрих смотрел на него сверху вниз. Кветка, украдкой глядя на поединок их взглядов, понимала, что оба отпрыска Игмара испытывают друг к другу лютую неприязнь.
– Что ж, Гермар, за здоровье молодой четы, - Ульрих медленно выпил содержимое кубка.
– Пусть Единоликий хранит Гримнир от войн и неурожая, а правителя защитит от гнева и возмездия Торхельма, который вскоре придет мстить за юную Сёгрид.
По залу пронесся взволнованный ропот, а все взгляды были устремлены на Ульриха и Гермара. С лица жениха сошел румянец, он застыл, словно каменный столб. Его лицо уже не выражало привычного самодовольства, только смесь ярости и страха. Дагвор вскочил со своего места, и, не скрывая бешенства, крикнул, нарушая тягостное безмолвие:
– Стража!
– Дагвор!
– предостерегающе возвысил голос Рольд.
– Пусть идет! Пропустить!
– наконец, приказал Гермар.
Ульрих без тени волнения криво ухмыльнулся, и, закинув гусли за плечи, неспешно направился прочь из зала. Было видно, как Дагвор борется с желанием схватить и уничтожить шпильмана. Едва тот скрылся из виду, риттер, не обращая внимания на гостей, яростно зашипел, перегнувшись через стол:
– Мой кёниг, этот пес своим змеиным языком оскорбил вас на вашей же свадьбе! Он посмел угрожать вам! Одно ваше слово, и он окажется в подвале на раскаленной железной решетке!
Кветке захотелось увидеть самого Дагвора на раскаленной решетке - она почувствовала, как в душе поднимается гнев на жениха и его советника. Она не понимала, что такого сказал им Ульрих, но было ясно, что это не столько оскорбило, сколько напугало их. Прямой и дерзкий шпильман по всей видимости не побоялся в чем-то обличить Гермара и Дагвора.
– Если Ульрих пострадает в Сванберге, то это навлечет на нас гнев кайзера...
– предостерегающе молвил Рольд вполголоса.
– Его войска окажутся здесь через считанные дни.
– Что он сказал о Торхельме и Сёгрид?! Этот безбожник идет со своим войском сюда?
– взвизгнул Йохн.
Взгляд Гермара дико блуждал.
– Почему не играете?!
– крикнул Гермар шпильманам.
Шпильманы поспешно заиграли на волынках и гуслях. Рольд, видя взволнованные и вопрошающие взгляды гостей, поспешно поднялся и вывел под руку Ренхильд на середину залы. За ним последовали другие гости. Знатные жены, риттеры и вельможи, встав в два ряда, плавно сходились, кружась и едва касаясь рук друг друга. В плавных и строгих движениях знати не было и намека на ту веселую и удалую пляску, что Кветка видела на постоялом дворе. Саму Кветку не оставляло беспокойство за шпильмана, навлекшего на себя гнев Гермара своей дерзость. После его ухода, несмотря на продолжающееся веселье, в воздухе витала буря. Кветке хотелось знать, о чем именно говорил Ульрих, кто такая Сёгрид, и почему Торхельм собирается мстить её жениху. У Ульриха узнать это невозможно: скорее всего, она никогда больше не увидит веселого шпильмана. Хвала богам, если ему удастся поскорее покинуть Сванберг. Кветка мысленно попросила родных богов помочь храброму Ульриху избежать яростной мести Гермара. Она горько усмехнулась про себя: еще день не сменился ночью, а она уже смотрит на Гермара с отчуждением и неприязнью, прося богов за бродячего шпильмана.
Распросить Рольда не представлялось возможным - он может из осторожности промолчать, а вот Ренхильд...
Смышленая и добросердечная Ренхильд с лучистой улыбкой сразу же понравилась Кветке, напоминая ей сестру Предславу. Кветка улыбнулась под покровом, взглянув на раскрасневшуюся от пляски Ренхильд.
Гермар, не выпуская из рук серебряный кубок, сидел мрачнее тучи, изредка бросая хмурые взгляды на гостей и Йохна со свитой. Он, казалось, вовсе забыл о невесте.
Вскоре в трапезную внесли свечи в тяжелых подсвечниках и факелы. Сердце Кветки тоскливо сжалось, едва она увидела в открытых настежь окнах, как солнце почти скрылось за темным лесом.
Рольд, поклонившись кёнигу и Кветке, торжественно молвил:
– Сиятельный Гермар и Эмбла, в этот радостный для всего Гримнира день, жители Сванберга по древнему обычаю принесли свои дары на свадебный пир молодой четы!
Все выжидательно посмотрели на кёнига. Гермар все с тем же мрачным видом повелительно махнул рукой. Рольд еще раз отвесил поклон и хлопнул в ладоши. Заиграли свирели, двери залы распахнулись, и в них стали поочередно входить люди.
Теперь ничего не мешало Кветке разглядеть подданных Гермара. Пришедшие с дарами люди были в большинстве своем высокого роста, светловолосые, с серыми или голубыми глазами, встречались и рыжеволосые. Они мало отличались от народа Кветки. Лишь их речь, украшения да крой одежды были иными.
Все ремесленники Сванберга по стародавнему закону объединились в унии по роду ремесел. Вот и сейчас уния кузнецов преподнесла кёнигу меч и доспехи, а Кветке - дивной работы украшения. Рольд называл унии, и их мастера в праздничных одеждах выходили вперед и с глубоким поклоном делали подношения. Гермар, казалось, подзабыл дерзость шпильмана, ибо с каждым преподнесенным ему отрезом дорогой ткани и бочонком вина он всё милостивее кивал посланникам уний. Когда поток даров от горожан иссяк, настал черед вельмож и приглашенных на пир гостей. Росалия шепнула Кветке, и та поднялась из-за стола, встав рядом с Гермаром. Каждый из вельмож глубоко кланялся и просил принять в знак верности и на счастливое супружество дары.
Невеста порядком устала от душного плена покрова, от множества незнакомых лиц вокруг и звуков чужой речи. Но она не замечала усталости, со смятением думая о том, что ей в скором времени предстоит остаться в опочивальне с Гермаром наедине.
Наконец, Йохн поднялся со своего места, и, подойдя к чете новобрачных, взял их ладони в свои. В наступившей тишине храмовник затянул молитву. Закатив глаза, слуга Единоликого благословил жениха и невесту на отбытие в опочивальню.