Клыки и воспоминания
Шрифт:
Невинное сказочное создание, заблудившееся в суровом, холодном мире. Рис вскинул бровь, когда эта мысль пришла ему в голову. Должно быть, что-то витает в воздухе этой ночью; он никогда не был таким романтиком. Кроме того, с горечью напомнил он себе, единственным потусторонним созданием здесь был он сам.
Он сделал еще один большой глоток скотча, продолжая наблюдать за ней поверх стакана. Женщина огляделась, на лице ее отразилась тревога. Затем, к его изумлению, она расправила плечи и двинулась к бару.
Она забралась
И снова удивила Риса, заказав текилу, хотя в конце заказа голос ее прозвучал почти вопросительно, словно она не была уверена, что есть такой напиток — текила.
Рис притворился, что все его внимание полностью сосредоточено на скотче, но продолжал следить за ней. Она была не только встревожена, но и очень несчастна, ее переполняли боль, гнев и… отчаяние. Но все эти сильные эмоции не могли испортить ее естественный аромат. Она пахла свежестью и сладостью, словно согретые солнцем цветы. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь ощущал столь неиспорченный и чистый запах, исходящий от смертного. От взрослого смертного, по крайней мере.
Слишком быстро ее свежий аромат вдруг сменился другим, который не могла перебить даже вонь застоявшегося пива и сигаретного дыма. Этот запах окутывал каждого словно волокна сахарной ваты — манящий и все же отталкивающий для Риса своей приторной сладостью.
Он сглотнул и сконцентрировался на чистом аромате женщины. Он смог подавить свою реакцию на другой запах — запах крови. Он постоянно делал это, но сегодня ночью тот был сильнее обычного. Так было всегда, стоило ему решиться утолить голод.
Но это он сделает позже — выберет худшего из худших. Сегодня это будет нетрудно — многие из здешних завсегдатаев были абсолютно отвратительны — полностью потеряны для этого мира. Без надежды на спасение души — в точности как он сам.
А эта женщина. Почему она здесь? Ей тут совсем не место, и ему не нужны были необычные способности, чтобы понять это. На ней была зеленая шерстяная юбка и блейзер в тон. Белая блузка, которую она надела под него, была простой и чистой. Кожаные лодочки на невысоком каблуке.
Наряд был скромным и практичным, но выглядела она все равно элегантно. Юбка открывала красивые икры, а иногда он даже замечал краешек ее бедра. Но очаровывало ее лицо. Оно не было классически красивым, но в ее чертах чувствовалась какая-то нежность: полные губы, маленький дерзкий носик и эти огромные глаза. Одних только глаз хватило бы, чтобы заворожить его.
Он нахмурился. За двести лет жизни ни одной смертной не удавалось так заинтриговать его. Он решил, что это оттого, что она казалась здесь такой потерянной. Или, может, потому что она напоминала ему о том мире, из которого он когда-то пришел — где люди были хорошими, добрыми и любили друг друга.
Бармен
Пикси уставилась на все это в явном замешательстве. Она огляделась, взгляд ее на мгновение остановился на нем. Но она тут же отвела глаза.
Через секунду она вытащила лайм из рюмки, нахмурилась и начала выдавливать его в напиток.
Мужская рука перехватила ее, останавливая.
— Привет, — сказал бывший заключенный с мальчишеским лицом. — Хочешь, покажу, как это делается?
Пикси снова замешкалась, и Рис почувствовал ее беспокойство. Умная девочка. Но затем она выпрямилась и кивнула.
— Да. Пожалуйста.
Экс-заключенный поднял руку и заказал бармену еще одну текилу для себя.
Рис смотрел, как бывший преступник продемонстрировал ей, как правильно пить текилу. Лижешь, соль, лижешь, пьешь, и лайм. Пикси повторила за ним, правда поперхнулась и закашлялась, едва добравшись до лайма.
— Неплохо, — сказал ей мужчина, когда она перестала кашлять. Взгляд его прошелся по ней, и Рис понял, что комментарий относился не столько к тому, как она пьет, сколько к самой женщине.
Взгляд экс-заключенного задержался на ее ногах и на мелькнувшем красивом бедре. Похоть, смешавшаяся с ожесточенностью, зашевелились прямо под его дружелюбной, симпатичной маской.
Рис подавил волну раздражения — направленную как на женщину, так и на заключенного. Что она здесь делает? Ей следует быть дома с семьей, сидеть перед мерцающей гирляндами елкой и распевать хоралы.
Экс-заключенный щелкнул пальцами и попросил еще две текилы.
Рис поерзал на табурете. Нужно вмешаться. Но вместо этого он прихлебнул еще своего напитка. Он вспомнил проституток. На этот год хватит с него добрых дел. Даже если учесть, что до конца года еще несколько дней.
— Эй, Джоуи, собираешься всю ночь кадрить цыпочек, или все-таки посидишь с нами — парнями?
Джоуи бросил на пикси смущенный взгляд. Он был так же обманчив и опасен, как и любой вроде Риса.
— Прости, я поставил на кон деньги.
Женщина кивнула.
— Ничего страшного. Спасибо за инструктаж.
Улыбка Джоуи стала шире; возбуждение и жестокость промелькнули в его глазах.
— Нет проблем. И кто знает, может быть, однажды ты тоже сможешь показать мне какой-нибудь фокус?
— Хорошо, — согласилась она, абсолютно не заметив двусмысленности в его словах.
Джоуи вернулся к своим приятелям, а Рис принял решение сделать из бывшего заключенного себе рождественский ужин.
Подошел бармен с двумя рюмками, которые заказал Джоуи, и поставил их перед пикси.
Та открыла было рот, как будто собираясь сказать ему убрать напитки, но вместо этого вздохнула и почти неохотно лизнула руку между указательным и большим пальцами и щедро насыпала соли на влажную кожу.