Ключ без права передачи
Шрифт:
– Я еще не говорил вам, - невпопад ответил Кирилл Алексеич, - я очень рад познакомиться…
И пожал ему руку повыше локтя.
35
Константин Мишин раздобыл связку ключей и подбирал подходящий к двери с табличкой "Радиоузел". Но дверь вдруг распахнулась сама, оттуда вышли Юля Баюшкина и Майданов, как-то рассеянно реагируя на Константина Мишина. В руках у Юли был магнитофон. Они направились к лестнице.
– Вот!
– обрадовался Мишин.
–
Майданов деликатно отодвинул его:
– Константин Иваныч, это ее личная вещь.
– А-а… Ну и что? Проявите сознательность, учителям надо поразмяться…
– Не можем, Константин Иваныч, - сухо отвечал Саша.
– Не до этого…
– То есть как "не до этого"? Вам не до этого, а нам - в самый раз… Баюшкина, я кому говорю-то?
У перил он взял Юлю за руку, она поглядела на него диковато, отсутствующе. И в этот момент снизу появился Алеша в распахнутом пальто; за ним следовали Женя Адамян и Колчин.
– Юля… магнитофон дай мне, пожалуйста. Я потом объясню, - сказал Смородин.
– А я сейчас объясняю, - обиженно возразил Мишин.
– Его просят двенадцать человек учителей. Банкет у нас, понятно?
– Дай его мне, Юля, - напряженно повторил Алеша.
– Смородин, а ну кончай торговлю, - возмутился Константин Иванович, - вот еще новости… Я учитель, а ты кто? Баюшкина, миленькая, ну? Это на час-полтора, не больше… Я тебе за него отвечаю! Вот спасибо…
Аппарат незаметным образом оказался у него.
– Вам не подойдет эта музыка.
– Майданов загородил ему дорогу.
– Серьезно. Отдайте, Константин Иваныч!
– Может, ты в драку со мной полезешь?!
– побагровел Мишин.
– К тем дружкам своим бритоголовым захотел?
Майданов засунул в карманы кулаки и отвернулся.
36
В буфете Константин Иванович застал тишину.
– Что это вы? Заскучали?
– спросил он потерянно.
– Эмма Пална, а те три бутылочки "Алиготе", которые в резерве у нас?
Она не ответила.
– Откуда у вас это?
– спросил, вглядевшись в магнитофон, Назаров.
– У ребят взял, у Баюшкиной… Еле отбил, такие собственники оказались - жуткое дело!
– А как магнитофон оказался у них?
– Я не знаю… Так чья вещь-то?
– не понимал Мишин.
Назаров распахнул дверь - за ней молча, угрюмо стояли Юля, Майданов, Смородин, Адамян, Колчин…
37
Марина подоткнула одеяльце, поцеловала Антона:
– Больше ты меня не зовешь, договорились? Спишь, да?
– Сплю!
Но стоило ей выйти в другую комнату, как он позвал ее.
– Ну что опять?
– Мама, спокойной тебе ночи,
– Спасибо!
– засмеялась она.
– Только мы уже распрощались, больше ничего не придумывай…
У нее действительно было запланировано "доброе стирание": накопилось порядочно. Она замочила в ванной белье. Сквозь шум воды не сразу услышала, как звонят в дверь. Открыла и не смогла спрятать удивление: у порога стоял Назаров.
– Разрешите?
– Прошу…
– Что, очень странный поступок?
– Почему же? Вероятно, приехали вправлять мои вывихи…
– Так ведь это, наверное, бесполезно?
– усмехнулся он.
– Можно пройти?
– Да-да. А где же ваше пальто?
– А у меня печка в машине.
– Он прошел за Мариной в комнату, держа за ремешок магнитофон в руках, сведенных за спиной. Стал разглядыывать эстамп, изображающий Чарли Чаплина, большой фотопортрет Улановой - Джульетты, статуэтку молодого Маяковского и во множестве - Антошкины снимки…
– Похож на вас парень…
– Да, я знаю.
– А это - мама ваша?
– С одной фотографии на гостя смотрело патрицианское лицо седой красавицы.
– Это Анна Ахматова… Чаю хотите?
– Спасибо, нет. Я этим банкетом сыт.
Чутка настороженность была в Марине и передавалась Назарову. Или - наоборот?
– Знакомая вам вещь?
– спросил он вдруг и водрузил на стол магнитофон.
– Это чей же? Не Юли Баюшкиной?
– Именно. Вы помните свои разговоры с ребятами в это воскресенье? Их вопросы, ваши ответы? Они ведь мастера у вас вопросы-то задавать?
– Да…
– И вы всегда отвечаете честно?
– Стараюсь. А что, теперь есть другая установка на этот счет?
– Нет… - улыбнулся он.
– Нету другой установки. Знаете что? Начнем с начала.
– Он отодвинул от себя магнитофон и накрыл его "Комсомольской правдой".
– Договоримся так: я пока не добрый, не злой, не прогрессивный, не реакционный. Я - только человек, желающий разобраться. И допустим даже, - добавил он желчно, - что от меня не надо прятаться в котельной, чтобы стихи французских поэтов читать! Вот. И вы передо мной - тоже безо всякого ярлыка.
В своей комнате Антошка влез на спинку кровати, держась за косяк, и толкнул дверь и зажмурился после тьмы от света:
– Здравствуйте. Мам, он - кто?
– Антон, какое тебе дело?
– Марина, придав своим глазам максимум строгости, извинилась наспех, вышла, чтобы вернуть его в горизонтальное положение.
Назаров осматривался.
38
Эмма Павловна стояла в автобусе возле кассы и плакала. Так остра была мучительная жалость к себе, что недостало сил удержать эти слезы до дому и безразлично было, что думают о ней люди.