Ключ без права передачи
Шрифт:
– Простите, не понял.
– Входит ваш секретарь, формально извиняется и отнимает ни много, ни мало, а пять минут… Удобно ли это учителю - такая мысль не волнует ее.
Дверь распахнулась.
– Как вы можете, Олег Григорьевич?
– вперед выступила пухленькая блондинка Алина.
– Это я что, развлекаюсь? От нечего делать, да?
– Не знаю, милая, но так нельзя. Перед ребятами рождалась планетарная модель атома Резерфорда… и вдруг - пожалуйста!
– является совсем другая модель…
– А уж
– Алина просто вне себя от сумароковского тона.
– Почему же? Модель сама по себе недурна, но не взамен резерфордовской, киса! А как по-вашему?
– спросил физик Назарова.
– Минутку, Алина, это что - приказ о дежурстве в раздевалке?
– Ну да. И в буфете.
– Вот там и повесить. А если зачитывать - только на линейке с этого дня. Урок - неприкосновенное дело. Поняли?
– Я понятливая.
– Алина поиграла многозначительной оскорбленной улыбкой.
– Это все, Олег Григорьич?
– Да, благодарю.
– Он удалился, сухой и прямой, как раз в тот момент, когда звонок прекратил перемену.
– Уж для него-то я никак не "киса"!
– Алина сузила глаза.
– Во внучки ему гожусь…
– Ну-ну-ну… - произнес в рассеянности Назаров, собираясь на урок.
– Так будет каждый приходить и ставить свои условия. Знаете, что это, Кирилл Алексеич? Это ваш характер испытывается!
– Знаю!
– бросил он уходя. И уже в дверях: - Если позвонят из милиции насчет того беглеца из 5-го "А", - поднимитесь сказать, ладно?
– Как? Среди урока? Вы ж сами только что…
– А сейчас я говорю: если найдется ребенок, поднимитесь сказать. Среди урока! Истина конкретна, слыхали?
14
Кабинет военного дела и автомобилизма. Стенды, макеты, карты военной топографии. Ящик с песком. Присутствует только мужская часть 10-го "Б".
Назаров трогал указкой нарисованный дорожный знак, глядя на Алешу Смородина. Тот стоял, от него требовалось этот знак истолковать.
– Ну?
– Запрещен разворот?
– гадал Алеша.
– Пальцем в небо. Майданов!
– Преимущество в движении встречного транспорта, - спокойно, с ленцой сказал Майданов.
– Так, дальше.
– Указка касалась другого знака.
– Смородин!
– Не знаю, - сознался Алеша и сел, хотя Адамян подсказывал так, что повторить за ним легче легкого.
– Майданов! А ты постой, Смородин, постой…
– Конец запрещения обгона.
– Так, а здесь?
– Ограничение габаритной высоты… Подряд говорить? Ограничение нагрузки на ось.
– Майдан, ты уже машину, что ли, купил?
– спросил кто-то сзади.
– А ты не знал?
– огрызнулся он.
– "Кадиллак"! Серый в яблоках…
– Тихо, остроумие потом… Смородин.
–
– Стало быть, по запрещающим знакам - ни в зуб ногой. Почему?
– Я уже говорил вам: я никогда не сяду за руль. У меня минус пять.
– Да-да, помню. И ты "неадекватен сам себе"…
– Даже если б разрешили, я бы не сел. Я был бы опасен!
– Вдруг он улыбнулся.
– Вон тот знак я понимаю…
– Который?
– Крайний слева. Означает "осторожно, дети!".
– Удивил! Тем более, что дети прямо нарисованы… Ну, ладно, автомобилизм - дело факультативное, принуждать не могу. Но военная подготовка - это, брат, другое. На днях ты стоял такой же застенчивый, когда задача была - собрать автомат Калашникова. Теперь бы мог?
Алеша молчал.
– Да он же поступит в университет, Кирилл Алексеич!
– не выдержал Адамян.
– Ему же медаль обеспечена!
Назаров потемнел:
– Это еще не факт, Адамян! Факт, что есть статья 63-я Конституции СССР… Или выполнять ее - тоже не его мечта?
Алеша, у которого кровь отхлынула от лица, сказал:
– Там про мечту не сказано, в статье 63-й… И я же не нарушил ее пока? Ни ее, ни других статей. Так что не надо повышать на меня голос. Если можно.
Назаров выслушал с усмешкой, взгляд его не смягчился:
– А профилактика? Сейчас я даже не про Смородина. Я - про "вечных белобилетников". Про эту установку их. Независимо ни от очков, ни от болезней… Когда молодой человек решает: солдатчина? казарма? хождение строем? Ну нет, увольте, это для других, для менее ценных!… Симпатичен такой кому-нибудь из вас? Мне - нет.
Раздался звонок. Глядя прямо на Алешу, в глаза ему, Назаров закончил так:
– А про твои заслуги - и научные, и комсомольские - мне известно. И физик тебя нахваливает, и Марина Максимовна… Но в следующий раз я тебя гоняю по тактико-техническим данным, а таже сборке-разборке автомата Калашникова. Основательно гоняю. Это ко всем относится!
– предупредил и вышел.
Наблюдалось некоторое оцепенение.
Круглоголовый, с тонким голосом Ельцов высказал:
– Парни, а ведь у нас директор еще не обозванный ходит! Кличка "Унтер" подойдет?
– В смысле - Пришибеев?
– уточнил Женя.
Подошел к Алеше Майданов, предложил с неловкостью и поэтому грубовато:
– Взять тебя на буксир, натаскать? Один, два вечера - и будешь иметь у него пять баллов… Он ведь, кроме шуток, может не дать медаль… Даже тебе!
– Спасибо… Это я просто горю на плохой механической памяти, - объяснил Алеша в досаде.
– Мозг уже не принимает того, что надо запоминать без доказательств…
– "Шериф"!
– крикнул Ельцов.
– Парни, нашел, потрясная кличка… Он же вылитый шериф, ей-богу!