Ключевая улика

Корнуэлл Патрисия

— Или на задний двор. Чтобы знать наверняка, надо все-таки увидеть. — Я скручиваю колпачок со своей бутылки. — В данном случае важно другое: дверь с дороги не видна, и, следовательно, тот, кто вломился в дом девять лет назад, либо знал о существовании бокового входа и стеклянной панели, а также о том, что хозяева имеют привычку оставлять ключ в замке, либо собрал нужную информацию раньше.

— Уж что-что, а собирать информацию Дона Кинкейд умеет. Может, знала, что здесь живет богатенький доктор. Может, провела предварительно разведку.

— И ей просто повезло, что ключ оказался в замке, а сигнализация была отключена?

— Не исключено.

— Сколько времени она

провела тогда в Саванне? Где останавливалась? Об этом нам что-нибудь известно?

— Только то, что осенний семестр в Беркли закончился в тот год 7 декабря, а весенний начался 15 января. Осенний семестр она точно закончила и записалась на весенние курсы.

— То есть каникулы Дона могла провести здесь, — решаю я. — Возможно, она пробыла в городе несколько недель еще до того, как впервые навестила мать.

— И в это же время могла познакомиться с Лолой Даггет, — добавляет Марино.

— Или просто обратить на нее внимание, — уточняю я. — Не уверена, что они были знакомы. Может быть, Лола знает, кто такая Дона Кинкейд, по тому, что о ней писали в связи с массачусетскими убийствами, или со слов самой Джейми. Возможно, Лола даже знает, что Дона Кинкейд имеет какое-то отношение к убийствам в доме Джорданов. Мне не важно, что там говорит Джейми. И насчет утечки информации по новым результатам ДНК нам тоже ничего не известно. Но независимо от того, что Лола знает сейчас, у нас нет оснований предполагать, что она связывает Дону Кинкейд с кем-то, кого знала девять лет назад, во время убийства Джорданов, или, по крайней мере, с кем-то, кого она знала по имени. Какие курсы Дона тогда посещала?

— Знаю только, что она занималась нанотехнологиями.

— Думаю, скорее всего, училась на отделении материаловедения и конструирования. — Я смотрю на дом, в котором, как считается, убили четырех человек, и не нахожу ответов на остающиеся вопросы.

Почему не включили сигнализацию? Почему оставили ключ в замке, тем более в такое время, когда число краж и других имущественных преступлений традиционно возрастает?

— За Джорданами раньше такое замечалось? Беззаботность, опрометчивость? — спрашиваю я. — Они и впрямь были безнадежными идеалистами и наивными простаками? Обычно люди, живущие в исторических зданиях да еще в историческом квартале, бывают крайне осторожны во всем, что касается их собственности и личной жизни. Они всегда запирают ворота и включают сигнализацию. Никому не нравится, когда по твоему саду бродят туристы и на веранду заглядывают любопытные.

— Знаю. Меня и самого это беспокоит.

Он наклоняется ко мне и смотрит на особняк, в котором нет ничего зловещего, если не знать, что произошло здесь девять лет назад и тоже ночью. После полуночи. Где-то между часом и четырьмя, как следует из того, что я читала.

— Отношение к безопасности в 2002-м было совсем другим. Тем более здесь, в Саванне, — продолжает Марино. — Сейчас таких, кто оставляет ключ в замке или не включает сигнализацию, уже не найти, это я тебе гарантирую. Преступность беспокоит всех, к тому же в голове у людей крепко засела мысль, что здесь, в их городе, в дорогущем особняке, зарезали во сне целую семью. Да, люди делают глупости, мы видим это постоянно, но кое-что мне все-таки кажется странным. Известно, что деньгами семьи распоряжался Кларенс Джордан. Также известно, что он немало тратил на благотворительность и часто, особенно по праздникам, работал волонтером. В День благодарения, на Рождество и Новый год всегда помогал в клиниках, приютах, на станциях «скорой помощи» и в бесплатных столовых. Принимая это все во внимание, было бы удивительно, если бы он не

побеспокоился о безопасности своей семьи, жены и двух маленьких детей.

— Мы этого не знаем.

— Получается, что в тот вечер он отправился спать, не включив сигнализацию, — не в первый раз повторяет Марино, и эта деталь снова привлекает мое внимание.

— В архиве компании что-то есть?

— Компания вышла из бизнеса осенью 2008-го.

В одном из верхних окон бывшего дома Джорданов мигает свет.

— Я разговаривал с бывшим владельцем «Саузерн кросс секьюрити», Дэррилом Саймонсом. По его словам, старые записи не сохранились. Говорит, они хранились на компьютерах, которые после ликвидации бизнеса были переданы благотворительным организациям. Другими словами, архив уничтожен года три назад.

— Любой заботящийся о своей репутации бизнесмен хранит архив по меньшей мере семь лет — хотя бы на случай налоговой проверки. Значит, он утверждает, что даже копий не осталось?

— Все стерли, — говорит Марино.

У главного входа зажигается свет. Мы трогаемся с места и отъезжаем, далеко не бесшумно, но как раз вовремя — дверь открывается, и вышедший на крыльцо плотный, мускулистый мужчина в пижамных штанах пристально смотрит нам вслед.

— Этот парень, Дэррил Саймонс, не хочет, чтобы ему звонили насчет сигнализации у Джорданов. — Фургон снова скачет и ревет. — И его можно понять. Если бы система была включена и сработала, все остались бы живы.

— Так почему же она не была включена и не сработала? Он сказал, кто ее устанавливал? Доктор Джордан или, может быть, предыдущий домовладелец?

— Не смог вспомнить.

— Конечно. Как тут вспомнишь, если убиты четыре человека.

— Он не хочет ничего вспоминать. Как тот парень, что построил «Титаник». Кому это нужно? Уж лучше все забыть и стереть архив. И мой звонок его совсем не порадовал.

— Надо выяснить, что случилось с компьютерами его компании, куда их передали. Может, они еще стоят где-то. А может, у него в сейфе и жесткий диск лежит. Неплохо было бы взглянуть на ежемесячные отчеты и посмотреть журнал регистрации. Возможно, следователи тогда так и сделали. Что именно рассказал тебе следователь Лонг? Джейми сказала, что ты с ним разговаривал.

— А она не сказала, что из Лонга уже песок сыплется? Что он сердечный приступ пережил?

Фургон «выстреливает» в темноту. Мы едем мимо кинотеатров, кафе, магазинчиков, расположенных у Колледжа искусств и дизайна.

— Времени прошло не так уж много, — говорю я. — Это дело даже по определению к «холодным» не относится. Теплое, прохладное, но не холодное. Речь ведь не идет об убийствах пятидесятилетней давности. Должны быть документы, должны быть люди, которые хорошо помнят этот случай, имеющий столь громкий резонанс.

— Следователь Лонг сказал, что вся информация изложена в его отчетах. Я ему напомнил, что там нет ни слова о сигнализации в доме Джорданов. Сейчас он клянется, что они просто отключили ее после нескольких ложных срабатываний.

— Если так, то Лонг должен был навести справки в обслуживающей компании. — Мы объезжаем Рейнольдс-сквер, темный, сумрачный, со скамьями и статуей выступающего с проповедью Джона Уэсли [20] возле старинного здания, некогда использовавшегося в качестве госпиталя для больных малярией.

20

Д ж о н У э с л и (1703–1791) — английский протестантский проповедник и основатель (совместно с Джорджем Уайтфильдом) методизма.