Книга 2

Высоцкий Владимир Семенович

... Мы возвращались из Нижнеудинска в Иркутск. Высоцкий все подходил к проводнику, спрашивал, когда Зима, а на станции первым спрыгнул с подножки и ушел в город. Вернулся он перед самым отходом поезда пыльный, счастливый.

– Городок-то не очень приметный, - говорил он, провожая взглядом прочно сидящие на земле деревянные дома, - обыкновенный городок сибирский... Но видишь, как получается - поэт в нем родился... (Он имел ввиду Евгения Александровича Евтушенко).

Не знаю, как встретил смерть Владимир Семенович Высоцкий, да и никто не знает: он был с

ней один на один, однако, смею предположить - достоинство ему не изменило. Редкого мужества был человек и трезвого отношения к бытию. "Кто учил людей умирать, тот учил их жить" - писал Мишель Монтень.

Герои Высоцкого учат нас не просто умирать, но и знать, за что это следует делать. Он это тоже умел... Но прежде, чем все это произошло, было признание другу:

– Сева, я скоро умру.

Было письмо-телеграмма жене с последними строчками стихов:

И снизу лед, и сверху - маюсь между.

Пробить ли верх, иль пробуравить низ?

Конечно всплыть и не терять надежду

А там за дело в ожиданьи виз.

Лед надо мной, надломись и тресни!

Я чист и прост, хоть я не от сохи.

Вернусь к тебе, как корабли из песни,

Все вспомню, даже первые стихи.

Мне меньше полувека - сорок с лишним ...

Было ясное сознание того, что должно произойти. Утром его нашли в постели со спокойным неотрешенным мукой расставания лицом...

Вот оглянулся еще раз на те счастливые дни. Иркутск. Тихая, летняя ночь. В Сибири в конце июля бывают прекрасные теплые ночи. Володя с гитарой вышел на балкон, то ли не спалось, то ли просто попеть захотелось для себя. Пел тихо, без высоких нот, и душа не рвалась, пела душа. Так шла одна песня, другая... пятая. Потом ненароком взглянул вниз. Там, на газонах сквера в тихом уюте расположились влюбленные, постовые милиционеры, рабочие со второй смены. Он, конечно же пел, еще, он ведь пел и "говорил о нашем русском так, что щемило и щемило" от чистоты сердечной, от того, что имел особое призвание дарить правду и пользоваться ею с полной отдачей и ответственностью перед нами.

Задумываясь перед его феноменом, нашел у Белинского (вас пусть это не смущает) интересное тому обьяснение: "Другой способ выговорить истину - прямой и резкий: в нем человек является провозвестником истины, совершенно забывая о себе глубоко презирая робкие отговорки и двусмысленные помехи, которые каждая сторона толкует в свою пользу, и в котором видно низкое желание служить и вашим, и нашим". "Кто не за меня, тот против меня" - вот девиз людей, которые любят выговаривать истину прямо и смело, заботясь только об истине, а не о том, что скажут о них самих..."

Он выговаривал истину прямо, смело, талантливо, о себе, конечно, не заботясь. Поначалу она не всегда доходила до нас в чистом виде - мешало посредничество северных дублей, но техника, слава богу, на месте не стоит, и он пришел к нам растопил в нас безразличие и отчужденность к самим себе, уважать себя научил.

А Россию-то как любил - до страдания доходящей любовью!!! Потому и не хоронился

за свою славу, сражался несправедливостью, где бы она ему ни встречалась. Я не пытаюсь найти в строю верных рыцарей поэзии Высоцкого, мне он видится мушкетером в косоворотке, чья острая шпага бескорыстно и честно служила своему народу.

И одно он с нами делал дело.

*************************************************

* *

* *

* С т и х и , п о с в я щ е н н ы е *

* *

* В л а д и м и р у В ы с о ц к о м у *

* *

* *

* *

*************************************************

Б.Ахмадулина.

– -----------

Твой случай таков,что мужи этих мест и предместий Белее Офелии бродят с безумьем во взоре. Нам,виды видавшим,ответствуй,как деве прелестной: Так быть или как ? Что решил ты в своем Эльсиноре ?

Пусть каждый в своем Эльсиноре решает,как может, Дарующий радость-ты щедрый даритель страданья. Но Дании всякой нам данной тот славу умножит, Кто подданных душу возвысит до слез,до страданья,рыданья.

Спасение в том,что сумели собраться на площадь Не сборищем сброда,спешащим глазеть на Нерона, А стройным собором собратьев,отринувших пошлость. Народ невредим,если боль о певце всенародна.

Народ,народившись,не неуч,он ныне и присно Не слушатель вздора и не собиратель вещицы. Певца обожая,расплачемся,-доблестна тризна. Быть или не быть-вот вопрос,как нам быть.Не взыщите.

Люблю и хвалю,не отвергшего смертную чашу. В обнимку уходим все дальше,все выше и чище. Не скряги-не жаль,что сердца разбиваются наши, Лишь так справедливо,ведь если не наши,то чьи же?

(Нач.Авг.1980)

Валентин Гафт.

Владимиру Высоцкому.

– --------------------

"С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, Вот и сейчас,как холодом подуло... Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль, И Маяковский лег виском на дуло."

* * *

"... Срок жизни увеличился,

И,может быть,концы Поэтов отодвинулись на время."

* * *

Всего пяток прибавил бог к этой цифре 37, Всего пять лет накинул к жизни плотской. И в 42 закончил и Рассел,и Джо Дассен, И в 42 закончил наш Высоцкий.

Не нужен нынче револьвер,чтоб замолчал поэт, Он сердцем пел - и сердце разорвалось ! Он знал - ему до смерти петь,не знал лишь сколько лет, А оставалось петь такая малость.

Но на дворе двадцатый век,остался голос жить, Записан он на дисках и кассетах. А пленки столько на земле,что если разложить, То можно ею обернуть планету.

И пусть по радио твердят,что умер Джо Дассен, И пусть молчат,что умер наш Высоцкий. Что нам Дассен,о чем он пел не знаем мы совсем Высоцкий пел о нашей жизни скотской.

Он пел о том,о чем молчат,себя сжигая,пел, Свою большую совесть в мир обрушив. По лезвию ножа ходил,винил,кричал,хрипел И резал в кровь свою и наши души.

И этих ран не залечить и не перевязать, Вдруг замолчал-и холодом подуло... Хоть умер от инфаркта он,но можем мы сказать: За всех за нас он лег виском на дуло.