Книга историй

Даврижеци Аракел

С особой симпатией говорит автор о ближайшем соседе армян — христианской Грузии, бывшей на протяжении многих веков соратницей Армении в ее борьбе за политическую и национальную независимость. Этой стране, ее истории, грузинскому народу и его тяжелой, неравной борьбе с Турцией и Ираном, освободительному движению, возглавленному Георгием Саакадзе, Аракел посвящает несколько глав своей «Книги историй» (гл. 9—12) [20] .

И наконец, перед читателями встает еще один портрет— портрет самого автора «Книги историй» — самоотверженного и трудолюбивого, добросовестного историка, взявшегося за описание событий, свидетелем которых он стал волею судеб. Портрет человека, сетующего на бремя возраста и телесную немощь, взвалившего на себя тяжесть непосильного труда описать насыщенный горестными событиями период в истории родного народа, не только понуждаемый поручением католикоса, но и по велению сердца. «...Видя

разорение страны армян, ослабление народа нашего... [терзался я], и сердце мое пылало от горечи и скорби, поэтому я согласился записать [все] это»,—пишет Даврижеци (стр. 503).

20

Интересно отметить, что Аракел Даврижеци, анализируя причины неудач Грузии в борьбе с иноземными захватчиками, ставит на первое место разрозненность отдельных частей феодальной Грузии, раздробленность ее.

Образ автора перекликается с традиционным образом армянского историка-летописца, описанного великим армянским поэтом Аветиком Исаакяном:

В уединеньи темных келий, в глухих стенах монастырей, Историки, от скорби сгорбясь, перед лампадою своей, Без сна, ночами, запивая заплесневелый хлеб водой, Записывали ход событий на святок желтый и сухой: Нашествие орды кровавой, несчастья гибельной войны, Врагов жестокую раоправу, крушение родной страны. Оплакивали Айастана. жестокосердную судьбу И уповали неустанно, что бог услышит их мольбу.

В то же время в этом образе есть и иные черты, характеризующие Аракела Даврижеци как историка-изыскателя, неутомимо ищущего правду, старающегося докопаться до истины в оценке фактов, исторических лиц, ставших объектом его интересов, обошедшего немало стран в поисках материала для своего труда. И хотя портрет этот начертан несколькими штрихами, мы живо представляем себе престарелого, больного вардапета, который, теряя зрение в труде, «превышающем возможности» его, старается с предельной достоверностью зафиксировать зверства завоевателей, «пленение и истребление христиан», «утрату блеска и разорение» Эчмиадзина, не щадит даже представителей своего народа, порой весьма высокопоставленных, ставших на путь сговора с врагами.

Искренность и честность автора, его критическое отношение к сообщаемому и требовательность к себе снискали книге Аракела Даврижеци заслуженную славу достоверного первоисточника по изучению истории народов Армении, Грузии, Азербайджана, Турции и Ирана с начала XVII столетия по 60-е годы.

«Книга историй» Аракела Даврижеци пестрит выдержками из священного писания, множество глав и частей автор завершает славословием господа; кроме того, в труде этом большое место занимают описания «чудес святых отцов», мученичеств «страстотерпцев» и «знамений» на их могилах (последним посвящены целиком главы 44—49).

Аракел Даврижеци — сын своего века и своей среды— не мог, конечно, в своей книге обойти всякие чудеса, тем более что, как справедливо замечает известный арменовед М. Абегян, житийная литература, описания чудес и мученичеств (как переводные, так и оригинальные) исстари занимали умы грамотных людей в Армении. Однако при чтении «Книги историй» Аракела приходишь к выводу, что автор всем этим чудесам существенного значения не придает, понимает и описывает их как нечто неизбежное. Доказательством этого, на наш взгляд, является то обстоятельство, что Аракел Даврижеци в главах о мучениках и знамениях не предстает перед нами как художник, как мастер повествования. Главы и части эти стереотипны, не отличаются художественным вкусом и эмоциональностью, характерной для нашего автора, подчас кажутся заимствованными [21] и вписанными в «Книгу историй» без критического анализа, отличающего другие части книги; описания мученичеств производят впечатление скорее всего констатации общеизвестных фактов. Это дань времени и проявление мировоззрения автора.

21

Лео высказывает предположение, что эти пять глав не принадлежат леру Аракела Даврижеци (см.: «История Армении», т. III, стр. 363).

В то же время в рассказах Аракела о «чудесах святых отцов» и «знамениях» на могилах «святых мучеников» звучит протест трудящихся масс средневековой Армении против насилия светских и духовных властей, против господствующего класса феодалов Турции и Ирана, завладевших Арменией, против насильственной их исламизации в коренной Армении и городах, принадлежавших персам и туркам. Ибо, как известно, в средние века «классовая борьба протекала... под знаком религии» и «интересы, нужды и требования

отдельных классов скрывались под религиозной оболочкой...» [22] . Эта борьба и даже смерть во имя национальной религии (что, в сущности, было лишь формой борьбы за национальную независимость), борьба армянской колонии г. Львова против притязаний католической церкви и иезуитов, безусловно, имели положительное содержание, несмотря на религиозную форму.

22

Ф. Энгельс, Крестьянская война в Германии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. 2, т. 7, стр. 360.

Не следует забывать также и о том, что занимательная форма «мученичеств» и «чудес» для читателей того времени могла представлять наибольший интерес; не исключена возможность, что и эти главы снискали «Книге историй» Аракела Даврижеци в XVII в. большую популярность. Эта книга стала одной из любимейших книг армянского читателя.

К слабым сторонам «Книги историй» Аракела Даврижеци можно отнести: обилие постороннего материала, подчас не имеющего ничего общего с содержанием книги, частые повторения фактов (быть может, неизбежные при избранной Аракелом форме рассказов очевидцев), неоднократно прерывающаяся нить повествования с вводом постороннего материала и последующим возвращением к старой теме, некоторая упрощенность стиля и т. д.

Однако эти недостатки не умаляют достоинств книги в целом и не снижают ее ценности как труда по истории армянского народа XVII в. и как источника по изучению истории соседних с армянами народов.

Книга эта не история царей и властителей, а в первую очередь история армянского народа [23] и его соседей. «Книга историй» Аракела повествует о судьбах Армении, ее народа, простых людей. То или иное историческое лицо характеризуется автором лишь в зависимости от того, какую роль оно играло в жизни народа, какую пользу принесло родной стране.

23

Как отмечает И. П. Петрушевский («Очерки по истории феодальных отношений», стр. 49-50), для историка-востоковеда, пользующегося в своих исследованиях трудами иранских и турецких придворных историографов, излагающих в них военную и династийную историю, играет первостепенную роль именно независимость Аракела Даврижеци от официальной правительственной точки зрения, приверженностью к которой страдают почти все упомянутые источники. Это ставит труд Даврижеци в особое положение, давая исследователю возможность сравнивать сведения и факты, сообщаемые персидскими и турецкими авторами, с аналогичными фактами армянского историка.

Еще в предисловии к своей книге Аракел Даврижеци, верный заветам отца армянской историографии Мовсеса Хоренаци, провозгласившего: «Нет подлинной истории без хронологии», излагая свои принципы работы, подчеркнул, что основа всякого исторического сочинения — достоверная хронология. «...Согласно требованию необходимости, — говорит он, — следовало бы здесь положить в основу [изложения] хронологию и затем... возвести над ней историю как строение» (стр. 39). И на протяжении всего труда он старается придерживаться этого принципа — приводить проверенные и уточненные даты; но иногда терпит неудачу, за что всякий раз приносит извинения.

Достоверность фактов — таково общее впечатление от книги нашего автора. И это вынуждены были отметить все, кто знакомился с его трудом [24] .

Аракелу Даврижеци свойствен несомненный талант рассказчика, эмоциональность, художественный вкус и чутье, особенно при изображении самых трагических событий в судьбе родного народа. Аракел не бесстрастный наблюдатель и сухой хронист, равнодушно фиксирующий события: труд его дышит волнением и страстями того времени и той среды, в которой он живет. Поэтому «Книга историй» Аракела Даврижеци представляет интерес и для современного читателя и исследователя.

24

«Простота и непринужденность в изложении Аракела говорят в пользу достоверности его сказаний и открытого характера», — констатирует Ст. Назарянц (см.: «Обозрение истории гайканской письменности», стр. 42-48); «Это правдивый и беспристрастный историк; он вовсе не стесняется и открыто показывает худшие стороны своих соплеменников», — говорит А. Заминян (см.: «История армянской литературы», стр. 240); «Все это написано просто и безыскусственно, но с чувством и правдиво», — пишет Г. Алишан (см.: «Айапатум», ч. I, стр. 131, № 134). Это же подчеркивали позже М. Абегян (см.: «История древнеармянской литературы», т. II, стр. 452) и Лео (см.: «История Армении», т. III, стр. 362).