Книга мечей
Шрифт:
Ответ Кузнеца — если тот успел ответить — потонул в новой вспышке гвалта. Дюжина голосов взвилась одновременно, споря на несколько разных тем. Судя по всему, собрание оказалось на грани развала, несмотря на громовой голос Аполлона, тщетно пытающегося удержать богов еще хоть ненадолго. Как обычно, они так и не достигли согласия в том, каковы их общие проблемы, и уж тем более не придумали способов их решения. Богов в круге стало меньше — они улетали один за другим. Гадес, как всегда избегая полетов, вновь исчез, погрузившись в землю прямо на том месте, где стоял.
Но один голос все еще продолжал громыхать с монотонной настойчивостью. Как ни странно, его обладатель все же сумел добиться
— Смотрите! Смотрите! — повторял этот голос, а его обладатель указывал могучей рукой на склон горы, где на снегу виднелась цепочка следов, которую быстро заметал ветер.
В том, что это именно следы, сомнений не возникало. То были отпечатки ног, удаляющихся к подножию горы и уже через несколько метров исчезающих за похороненными под снегом валунами. И хотя расстояние между отпечатками было слишком большим, а сами они были слишком глубоки и широки для человеческой ноги, не имелось никаких сомнений в том, что их оставила нога смертного существа.
Глава 2
Однорукий мужчина, спотыкаясь, брел сквозь полуночный дождь по извилистому мощеному переулку в погруженное во мрак сердце великого города Ташиганга. Он превозмогал боль только что полученных ранений — в боку кровоточила ножевая рана, вторая была на колене, и это не считая утраченной давным-давно правой руки. Тем не менее он был куда здоровее того, кто на него напал. Грабитель валялся в нескольких метрах позади за изгибом переулка, уткнувшись лицом в лужу.
Мужчина, почувствовав, что вот-вот рухнет сам, кое-как добрался до стены и прислонился к ней. Упершись широкой спиной в рубашке из домотканого полотна в каменную стену чьего-то дома, он постарался как можно дальше втиснуться под узкий козырек крыши, хоть как-то мешающий моросящему дождю заливать лицо. Мужчину пугало то, что случилось с его коленом. Судя по тому, как отзывалась раненая нога, когда он пытался перенести на нее вес тела, он вряд ли сможет уйти далеко.
О том, что с ним может случиться после ножевой раны в боку, он еще не успел обеспокоиться.
Однорукий был высок и крепко сложен. И все же со стороны он смотрелся явным калекой, поэтому грабитель — если то был просто грабитель — мог, ни на секунду не усомнившись, счесть его легкой добычей. Даже если бы он догадался, что у предполагаемой жертвы за поясом под рубахой припрятана добротная дубовая дубинка, он вряд ли смог бы предвидеть, как проворно калека сумеет ее выхватить и насколько умело пустит в ход.
Теперь, опираясь о стену, мужчина сунул дубинку обратно за пояс и прижал пальцы к ране в боку. Он тут же ощутил, как из нее вытекает кровь — пугающе быстрым ручейком.
Если не считать шороха дождя, в городе вокруг него царила тишина. Окна, которые он мог разглядеть сквозь пелену мороси, были темны и почти все закрыты ставнями. Казалось, никто в огромном городе не услышал шума короткой схватки, в которой он ухитрился выжить.
А спасся ли он, в конце концов? Однорукому пришлось признать, что с поврежденным коленом идти по-настоящему он уже не сможет. Зато сейчас, по крайней мере, он еще в силах стоять. Он решил, что место, куда он направлялся, уже недалеко. А добраться до него чрезвычайно важно. И мужчина, опираясь сперва на стену, к которой прислонялся, а затем на соседнюю, и далее от одной каменной поверхности к другой, заковылял вперед.
Он помнил, какие приметы ему называли, и постепенно продвигался сквозь мрак. Всякий раз, опираясь на раненую ногу, он прикусывал губу, сдерживая вскрик боли. А теперь и голова его стала словно невесомой и кружилась. Мужчина стиснул волю в кулак, цепляясь за сокровище сознания и понимая, что если оно сейчас ускользнет,
Он вспомнил, что в этом месте ему следует пересечь переулок. Отказавшись на несколько секунд от поддержки стен и заставив разум забыть о боли, он как-то сумел это сделать.
Прислонившись к другой стене, он отдохнул, набираясь мужества. Если придется, то он готов проползти остаток пути, так как сможет сделать это с одной рукой и на одном колене. Но, опустившись на четвереньки и попробовав ползти, он уже не знал, сумеет ли когда-нибудь вновь встать на ноги.
Наконец он увидел дом, куда ему следовало попасть — он назывался «дом Кортене», — вырванный из мрака вспышкой далекой молнии. Описание оказалось точным: четыре этажа, плоская крыша, нижняя половина каменная, верхние этажи деревянные. Дом занимал небольшой квартал, со всех сторон его окружали улицы или переулки. Раненый путник сразу заметил парадный вход, однако войти ему следовало с заднего. Стиснув зубы и не давая воображению даже попытки сосчитать, сколько шагов еще предстоит сделать, он отправился в обход дома. Расплескивая лужи, однорукий проковылял по переулку и свернул в другой, еще более узкий. Следующий проход представлял собой лишь мощеную дорожку, бегущую вдоль одетых в камень берегов бурлящей Корго. Поверхность реки, на которой сейчас не виднелось ни единой лодки, шипела, принимая в себя заряды дождя.
Мужчина почти добрался до нужного ему дома, когда раненое колено отказало окончательно, и он едва успел смягчить падение, выставив руку. Затем, в полуобмороке и стоная от боли, пополз, отталкиваясь единственной рукой и еще действующей ногой. Ему легко представилось, какой кровавый след за ним тянется. Неважно, дождь все равно его смоет.
Наконец медленное продвижение вперед вывело его из-под дождя под короткий и узкий навес перед нужной ему дверью. Он пополз дальше и добрался до узкой двери. Она, разумеется, оказалась заперта. Путник с трудом уселся, прислонившись к двери спиной, и принялся молотить по ней большой ладонью. Шлепки мозолистой ладони казались ему совсем беззвучными. Сперва ему мнилось, будто он бессмысленно и бесшумно бьет по какому-то толстому древесному стволу… а затем он и вовсе перестал что-то чувствовать. Рука совершенно онемела.
Быть может, никто его и не услышит. Потому что он сам уже ничего не мог слышать. Даже шелест дождя на плоской крыше навеса. И ничего не видел сквозь уплотняющуюся мглу. Даже поднесенную к лицу руку…
Чуть позднее полуночи Денис по прозвищу Шустряк еще не спал. Он лежал, вслушиваясь в шум дождя. Тот обычно нагонял на него дремоту — если Денис знал, что находится в доме, в тепле и безопасности. Но сегодня он никак не мог заснуть. Перед его мысленным взором, сменяя друг друга, возникали образы двух привлекательных женщин. Если он пытался сосредоточиться на одной, то в его мысли немедленно и словно ревнуя, вторгалась вторая. Он знал обеих женщин в реальной жизни, но в реальной жизни его проблемой был вовсе не выбор между ними. «Нет уж, — сказал он себе, — не такой я счастливчик, чтобы иметь подобные проблемы».
Денис прекрасно знал обычные ночные звуки дома. А новый, только что услышанный звук отвлек его от приятных, хотя и мучительных размышлений, потому что явно не был звуком привычным. Денис быстро встал, натянул штаны и вышел из своей спаленки на разведку.
Его комната на первом этаже выходила почти напрямую в главную мастерскую — большое помещение, сейчас слабо освещенное углями, тускло тлеющими в центральном кузнечном горне. Слабые призрачные отсветы падали на инструменты вокруг горна и развешенное по стенам оружие. Большую часть заказов мастерская получала на разные виды оружия.