Книга о счастье и несчастьях. Дневник с воспоминаниями и отступлениями. Книга вторая
Шрифт:
Еще одно. Горбачеву принадлежат слова: "борьба за социальную справедливость". Звучит, конечно, странновато, если учесть, что почти семьдесят лет назад ради этого буржуев ликвидировали. Но правда превыше этого. Даже горькая.
Во вторник тоже было событие, чисто местное, для нашего курятника, но значительное. Пришла ко мне одна сотрудница, я ее даже в дневнике не назову, и сообщила, будто наш врач, тоже пока не назову, выманил у больной деньги. Она одумалась и деньги вытребовала обратно.
Всякое мы уже видели, но такое! Больная еще находится в отделении и, возможно, расскажет
Удалось все-таки выгнать. Больная рассказала мне историю, я записал на магнитофон. Пригрозил прокрутить на конференции. Только тогда сдался, принес заявление.
На другой день объявил:
– Чтобы не было кривотолков, товарищ уволился сам.
Разумеется, это его желание возникло не без моего воздействия.
В пятницу был отчет за два месяца, поскольку в январе меня не было...
Снова мы потеряли все, что накопили.
Конечно, можно отойти в сторону. Мне 72, у меня блок и стимулятор, я "сдал" Институт в конце декабря с рекордными показателями. Но разве отойдешь or самого себя? Когда могу оперировать по пять часов самые сложные операции.
Поэтому была разгромная конференция.
Дневник. 8 марта. Суббота, утро
В понедельник было объявлено голосование. Аня раздала бюллетени, поставила в приемной ящик для научных сотрудников и для врачей. За два дня должны проголосовать.
И было две операции. Сначала сложный межпредсердный дефект, а потом тетрада Фалло. Оказалась осложненной, были еще два межпредсердных дефекта. Последний раз оперировал тетраду года полтора назад. Очень волновался. Сделал будто как нужно, из операционной вывезли в порядке, но в реанимации сразу началась сердечная слабость, и всю неделю не можем отключить девочку от искусственного дыхания и сердечных средств. Очень боюсь, вдруг что не так сделал? Никогда хирург не может быть уверен. Вот и получается: настращал других, а сам не потянул. Нужно обязательно доказать, что можно оперировать без воздуха.
Трудно, очень трудно держать экзамен старику.
Во вторник не оперировал. Весь день прошел за хозяйством.
В четверг после операции вытряс бюллетени из ящиков. Признаюсь, с трепетом разбирал листочки. Чего я ждал? Был готов, что получу до 20 процентов отрицательных оценок. Два с лишним года прошло с последнего голосования, и, наверное, никого не обошел я своей, скажем осторожно, директорской строгостью. Бывало и чересчур, и несправедливо, и под горячую руку - всякое бывало.
И вот - радость! Из 128 оценок личных и деловых качеств я получил только четыре минуса. Чуть больше трех процентов. Это четвертый опрос с 76-го года, и так мало еще никогда не было. Растрогался чуть не до слез (старики сентиментальны...).
Вечером подсчитал и всех других. Картина пестрая - от 32 до 1 процента отрицательных оценок. Есть такие завы, что много от меня выговоров получили, а имеют всего три процента минусов.
Вчера на пятничной предпраздничной конференции сказал вполне искренне хорошие слова женщинам. Оказывается, их у нас 850 - чуть не 90 процентов. Нужно, обязательно нужно что-то сделать для них в социальном плане.
Потом поблагодарил за хорошее голосование, сказал, что тронут очень.
Демократия вчера еще раз сработала. В добавление к двум медалям, которые мы уже распределили, дали нам разверстку еще на одного заслуженного врача и на грамоту Верховного Совета УССР за работу в 11-й пятилетке. От имени профкома и партбюро выдвинули на коллектив партийного секретаря и главного врача. Уже готовы были голосовать, как кто-то из задних рядов возьми и крикни:
– Чего голосовать, когда все уже решили... Пришлось вступиться и сказать, что не то теперь время.
– Давайте добавляйте, и проголосуем. Выберем счетчиков, как, я помню, в далекие прошлые годы, и сосчитаем.
И вот добавили в список еще четырех человек, вышли считать, подняли руки и оказалось: главного врача поддержали, а секретаря забаллотировали. Выбрали Васю Урсуленко.
Все разошлись с удовлетворением.
Дневник. 4 апреля. Пятница, конец дня
Сегодня месячный и квартальный отчеты.
Директорская деятельность достаточно эффективна. За март удалось снизить смертность.
Надежды, силы... Сколько раз уже бывало? Вспоминается 75-й, 80-й, прошлый год, три первых месяца. Тоже снижалась смертность, тоже казалось - бога за бороду схватил! А потом снова спад: то инфекция, то воздух.
Думаю, что болезнь глубже. Расхлябанность, безответственность... и ума мало.
Геннадий был на всесоюзном совещании. Привез цифры: во всех центрах Союза застой с сердечной хирургией.
Мы по крайней мере по количеству операций все время растем и впереди всех.
Дневник. 13 апреля. Воскресенье, 10.30.
Отвратительная погода, мрачное настроение. Первая неделя была очень теплая, и начали распускаться почки на каштанах. А сегодня идет мокрый снег, облепил листочки, такие жалкие.
В понедельник две операции. Одна очень сложная: митральный протез и пластика гигантского левого предсердия. Пожилая слабая женщина. Прошла с трудом.
Во вторник с большим опозданием самолета улетел в Москву на сессию Академии медицинских наук. Заседание в среду, доклад министра о перестройке "в свете решений". Науку повернуть к производству, то бишь к больным. Приветствую и давно уже повернул.
Только ничего наши ученые не перестроят. Отсидятся в обороне, поскольку организационных реформ не видно. Если без конкуренции производство идет тихо, то наука вообще не может двигаться. Дело не изменится от того, что теперь планы стали называть программами. Нужна работа по контрактам, свободная циркуляция способных людей по стране, не ограниченная прописками и квартирами. Дать права директорам или, еще лучше, коллективам распоряжаться деньгами и штатами. Да и самих директоров назначать не по удобству для властей, а выбирать по научному потенциалу я организационным способностям. Впрочем, не буду распространяться, все уже говорилось множество раз.