Книга обид Карак-Азум
Шрифт:
Несколько месяц назад барон построил ряд укреплённых форпостов на границе. Они должны были служить сигналом, в случае каких-либо изменений в области владений княжества, а так же следить за любым продвижением скверны. Один из таких постов как раз находился впереди и наблюдал за холмами, которые плавно перерастали в скалистые предгорные образования. Форпост давно должен был заметить их. Ведь на пути отряда к Пустынным горам (Карак-Азума) командир гарнизона отметил, что личный состав находится в отличном расположении духа и заверил барона в том, что на время отсутствия господина он усилит бдительность и будет чаще
Однако суматоха Налётчиков впереди, вызывала у Фридриха дурное предчувствие. Он молнией пронесся рядом с фургонами, до верха забитыми гномьим добром и проехав между раступающимися солдатами увидел то, чего так боялся.
На какое-то время он просто оцепенел и не отводил взгляда от представшей ему картины. Слушая, как блюют окружающие, барон сам с трудом сдержал рвотный рефлекс. А после, за спиной послышался тихий, дрожащий голос Форда:
— Зигмар Великий, — прошептал он, подъехав на своей серой кобыле. — Это же резня.
"Хуже", — подумал Фридрих. — "Здесь, прошла кровавая пляска смерти"...
И он был прав.
Вряд-ли можно как-то иначе описать или рассказать, о том "праздничном" наряде, что украшал частокол и стены казарм, обилием органов, гирлянд из кишок и вездесущих луж крови. Всюду лежали истерзанные, разорванные на части тела солдат, с застывшим предсмертным ужасом на лицах.
Внезапно начался дождь. И без того мрачный вид заполнили кровавые ручьи, которые бежали к ногам всё ещё застывших солдат и только подошедших пораженных гномов.
— Видишь гном? — процедил Фридрих. — Мне нет дела до твоих обид.
Торвальд промолчал. Он вытер с густых бровей капли дождя и звеня кандалами указал на крышу, туда где не хватало несколько досок. Барон проследил за его взглядом и ловко спешился.
— Форд, — окликнул он сержанта, — мушкет мне.
— Конечно, сэр! — Форд спешился и стал нервно дергать мушкет, который зацепился мушкой за изношенный чехол, при этом раскрыв рот от увиденного.
Острый глаз барона тут же заметил движение на чердаке. Сначала показалась мускулистая и казалось бы деформированная какой-то болезнью рука, безобразные когтистые пальцы впились в доску и на крышу забралось существо некогда бывшее человеком. Но теперь, это было мускулистое бледно-зеленое чудовище, покрытое язвами, волдырями и, с ужасной, набитой острыми зубами окровавленной пастью. Существо зарычало и принялось быстро спускаться, с лёгкостью орудуя когтями.
— Ружье мне, — повторил Фридрих и протянул руку. — Чертовы яйца! Живо!
Солдаты отступая подняли мушкеты и мечи, но никто не стрелял. Форд наконец-то достал ружьё и передал его хозяину, который тут же, навскидку нажал на курок, но выстрела не произошло….
Чертов дождь!
Раздался залп из ружей, но прошитая пулями тварь неуклонно устремилась к барону и когда его меч скользнул из ножен навстречу прыгнувшей бестии, голова её разорвалась и оно рухнуло у самых ног барона, запачкав и без того грязные сапоги черной, прогнившей слизью.
Наконец все стихло. Форд открыл глаза — существо было мертво. Пальцы сжатые, язык торчит из остатка пасти, тело казалось высыхало на глазах. Тишина повисла такая глубокая, что Форд слышал прерывистое дыхание барона — и своё. Переглянулись, ошеломленные. Конечно, оба и сами владели оружием, но какой выстрел!
— Кто стрелял? —
— Не знаю, сэр, — ответил Форд наблюдая за холмами слева. — Стреляли оттуда, но, похоже там больше никого нет. Возможно мы...
— Нет! — отрезал он. — Кто бы это ни был, я не буду разделять свой отряд. — А после взглянул на Торвальда. — Возможно, ты что-то знаешь об этом, гном? Нет?
Торвальд лишь наивно пожал плечами.
Человек ещё немного поглазел на него, потом отвернулся. Торвальд не был уверен, что убедил его.
Форд и другие солдаты, всё не могли отвести взгляда от этого "существа", обступив его плотным кольцом. Парень нервно поправил промокшую шляпу.
— Трусы Шалии… Какие силы подняли с могилы этого мертвеца и, что с ним чёрт возьми стало?
Барон бросил сержанту мушкет и уселся на свою лошадь.
— Возможно ты и разбираешься в повадках гномов, Форд, но на восточной границе Штирланда под мрачной сенью Краесветных гор лежит Сильвания, которую многие смертные считают самой дурной областью во всей Империи. Так что, я немного разбираюсь в нежити...
Землю унылых холмов, проклятых болот и окутанных туманом лесов избегают все разумные путешественники. Только самый безрассудный смертный решился бы отправиться в путь после наступления темноты, и очень редко странствующему рыцарю или утомленному пилигриму когда-либо удавалось найти приют в тихих замках, возвышавшихся в Сильвании. Под тенью вампиров её жители превратились в испуганных, подозрительных и суеверных людей. Ночью крестьяне в жалких деревушках запирают двери на замок и засов, развешивая пучки ведьмогона и дьявольского корня на закрытых ставнями окнах в тщетной надежде, что эти защитные травы отгонят тех, кто тревожит их по ночам. Даже такие отъявленные грубияны и храбрецы, как сборщики налогов курфюрста Штирланда, носят амулеты, благословлённые священниками Морра и Зигмара, и отправляются в сопровождении не менее, чем из пятидесяти человек, когда повелитель посылает их собирать там налоги.
Чтобы создать подобную тварь, вампиру нужно напоить своей драгоценной кровью обычного упыря; эта пародия на Темный поцелуй вызывает глубочайшее неодобрение у всей сильванской аристократии вампиров. В простонародье их называют "Ужасом из склепа", вампиры же называют их "отродьем". Самым страшным их оружием являются длинные когти, покрытые заразной гнилью и мертвечиной.
Всадник взглянул на распластавшегося упыря.
— Эти твари, — продолжал барон. — выходят из своих укрытий только во время войны. В целом, упыри считаются одним из самых презренных видов нежити, ведь они даже не умерли по-настоящему. Но даже лёгкая царапина этих когтей способна убить коня...
Солдаты шустро отступили от трупа.
— Сэр, я вижу конного впереди. Нам открыть огонь?
— Нет, — выдохнул Фридрих. — Зелёный... с чёрным. Это наш гонец!
Гонец с трудом остановил Чернокрыла, леснящегося мерина, такого же чёрного как его имя. От разогретого всадника и его коня исходил пар, они так же промокли до нитки.
— Господин, я... Зигмар великий! Что здесь произошло?
Барон схватил парня за плечо.
— Ближе к делу, Райт. В чем дело?
— Господин! Дело… дело в том, что с другими фортами случился тоже самое, — Райт не мог отвести взгляда от чудовища.