Книга Пыли. Прекрасная дикарка
Шрифт:
– Но у меня для нее подарок, – взмолился Малкольм, обращаясь к сестре Бенедикте, которая работала у себя в кабинете. Сестра Фенелла была занята где-то еще и повидаться с ним не пришла.
– Очень мило с твоей стороны, Малкольм, – сказала монахиня. – Если ты дашь его мне, я прослежу, чтобы она его получила.
– Спасибо, – сказал с сомнением Малкольм, – но я лучше приберегу его до тех пор, когда смогу отдать сам.
– Как пожелаешь.
– Может, мне что-нибудь сделать, пока я тут?
– Нет, Малкольм, сегодня не надо, спасибо.
– Сестра Бенедикта, а когда они прикидывали, поместить сюда ребенка или нет, это бывший лорд-канцлер все решил? Лорд Наджент, да?
– Он, разумеется, принимал в этом участие. А теперь, если позволишь…
– А чем вообще занимается лорд-канцлер?
– Он один из высших представителей судебного ведомства в королевстве. И спикер Палаты лордов.
– Почему тогда он принимает решения об этом ребенке? Детей-то в стране, должно быть, пруд пруди. Если бы это он решал, куда кого из них девать, у него бы больше ни на что времени не оставалось.
– Уверена, ты прав, – сказала сестра, – но так уж получилось. Родители девочки – важные люди, наверняка причина в этом. Надеюсь, ты ни с кем об этом не болтал? Дело наверняка секретное и уж точно частное. А теперь, Малкольм, ты меня прости, я должна привести в порядок эти счета до того, как начнется вечерня. Ступай. Мы с тобой поговорим в другой день.
Она сказала «все отлично»… но это было совсем не так. Сестре Фенелле уже полагалось вовсю заниматься обедом, а ее нигде не было видно, зато по коридорам со встревоженным видом сновали какие-то незнакомые сестры. Малкольм беспокоился за малышку, но ведь сестра Бенедикта всегда говорила правду… И все-таки ему было не по себе.
Малкольм вышел наружу, под темную вечернюю морось. В мастерской горел теплый свет: наверняка плотник, мистер Тапхаус, все еще там. Он постучал в дверь и вошел.
– Что это вы делаете, мистер Тапхаус? – спросил он.
– А на что это похоже?
– На окна. Вот это похоже на кухонное, только… Ой, нет, это ставни, да?
– Верно. Посмотри, юный Малкольм, какая эта рама тяжелая.
Старик поставил раму для кухонного окна посреди комнаты, и Малкольм честно попробовал оторвать ее от пола.
– Ого! Вот это тяжесть!
– Вся из двухдюймового дуба! Еще прибавь вес самого ставня и представь, что получится.
Малкольм представил.
– Нужно очень надежное крепление в стене. Они куда будут открываться – наружу или внутрь?
– Наружу.
– Тогда его ничего, кроме камня, не удержит. Как же быть?
Мистер Тапхаус подмигнул и распахнул шкаф. Внутри Малкольм увидел какое-то большое механическое устройство, опутанное кольцами толстых проводов.
– Антарная дрель, – гордо сказал плотник. – Хочешь помочь? Подмети-ка здесь.
Он закрыл шкаф и протянул Малкольму метлу. Пол был засыпан толстым слоем стружки и древесных опилок.
– А почему… – начал было Малкольм, но мистер Тапхаус его перебил.
– Можешь, конечно, спрашивать, да только много все
Старик поднял раму и прислонил к стене рядом с еще несколькими.
– Что, и витражи тоже? – ужаснулся Малкольм.
– Витражи – пока нет. Сестры думают, что они слишком ценные и вряд ли кто попытается их разбить.
– Так это для защиты? – недоверчиво спросил Малкольм.
Да кому в целом свете понадобится нападать на монахинь или бить им окна?
– Ничего другого я не придумал, – пожал плечами мистер Тапхаус, убирая стамеску обратно в футляр на стене.
– Но… – мальчик не знал, как закончить фразу.
– Но кто станет угрожать монахиням? Да уж, в том-то и дело. На этот вопрос у меня ответа нет. Но что-то носится в воздухе. Чего-то они все боятся.
– Тут как-то все стало… странно.
– Точно.
– Это как-то связано с ребенком?
– Кто его знает. Ее папаша в свое время крупно насолил Церкви.
– Лорд Азриэл?
– Он самый. Но я бы на твоем месте не совал нос в эти дела. О некоторых вещах даже говорить опасно.
– Почему? Что тут может быть опасного?
– Вот что, хватит. А когда я говорю «хватит», это значит – хватит. Не надо забываться.
Деймон мистера Тапхауса, потрепанного вида дятлица, сердито щелкнула клювом. Малкольм замолчал и принялся сметать опилки и стружку к поленнице, из которой плотник завтра будет топить старую чугунную печь.
– Пока, мистер Тапхаус, – сказал он, закончив.
Старик что-то проворчал в ответ.
Разделавшись с «Трупом в библиотеке», Малкольм взялся за «Краткую историю времени». Эта книга пошла куда тяжелее, но он ничего другого и не ждал, тем более что тема оказалась ужасно интересная, пусть даже Малкольм понимал далеко не все, о чем писал автор. Он твердо решил закончить книгу к субботе и почти в этом преуспел.
Когда он пришел, доктор Релф как раз меняла разбитое стекло в задней двери. Малкольма это страшно заинтересовало.
– Как это случилось? – стал допытываться он.
– Кто-то его разбил. Я заклинила верх и низ двери, так что внутрь они бы все равно пробраться не смогли, да, видно, понадеялись, что ключ остался в замке.
– Найдется у вас замазка? И несколько стекольных гвоздей?
– А что это такое?
– Такие мелкие гвоздики без шляпок, чтобы удерживать стекло на месте.
– Я думала, это замазкой делается.
– Не ею одной. Могу принести вам немножко.
На Уолтон-стрит, минутах в пяти пешком, была лавка скобяных изделий – любимое место Малкольма после корабельной лавки. Он мельком взглянул на имевшиеся у доктора Релф инструменты: все нужное у нее было, так что Малкольм помчался в лавку и в мгновение ока вернулся с мешочком стекольных гвоздей.