Книга судьбы
Шрифт:
Свернув налево, он оказался в хорошо освещенном кабинете, в котором пахло свежим попкорном. В воздухе ощущался еще и застарелый запах сгоревших ванильных свечей. От двери ему открывался прекрасный вид на ее обтягивающий свитер с треугольным вырезом, в котором явно было тесно грудным имплантатам десятилетней давности.
Прежде чем она успела отреагировать на вторжение, Римлянин медленно закрыл за собой дверь.
— Чертовски рад вас видеть, Бев, — сказал он, услышав за спиной глухой щелчок. — Кажется, климат Флориды пошел вам на пользу.
Глава пятьдесят первая
—
Я еще раз проверяю вертикальную колонку, составленную из черточек и кажущегося беспорядка букв:
— АМВ? JABR? FRF? — переспрашивает Дрейдель. — Я не знаю никого с такими инициалами.
— Читать нужно не слева направо, а сверху вниз… — поясняет Рого, и ручкой обводит колонку нужных букв.
— М, А, R, J, М, К, L, В, — читает Рого, опережая меня на секунду. — Попробуйте подставить: Мэннинг, Олбрайт, [26] Розенман…
— Джеффер, — добавляю я.
— Кто такой Джеффер? — вмешивается Лизбет.
— Это я, — отвечает Дрейдель.
— Мосс, Куц, Лемоник, — заканчивая с фамилиями на остальные буквы. — А В…
26
В английском языке фамилия «Олбрайт» начинается с буквы «А».
— Это Бойл, — гордо заявляет Рого. — Восемь человек, сотрудники высшего ранга, с правом прямого доступа в Овальный кабинет.
Лизбет кивает, но по-прежнему не отрывается от кроссворда.
— Но зачем президенту хранить лист бумаги с фамилиями своих высокопоставленных сотрудников?
Мы все смотрим на Дрейделя.
— Я его в жизни не видел, — со смешком отнекивается он. Но по тому, как дрожит его голос, я понимаю, что настал тот единственный раз, когда он вовсе не рад тому, что оказался включенным в эксклюзивный список.
Рого в нетерпении вскакивает с кресла.
— Мэннинг написал фамилии восьми человек, а потом замаскировал их всякой белибердой, чтобы никто не догадался о том, что там было записано изначально. Я не собираюсь изображать из себя Нэнси Дрю, [27] но что между ними может быть общего?
Лизбет снова кладет кроссворд на середину стола для совещаний. Я смотрю на список имен. Лемоник был советником Белого дома, Розенман — пресс-секретарем, Карл Мосс исполнял обязанности советника по национальной безопасности. В сочетании с Мэннингом, Олбрайтом и Бойлом они были самыми крупными фигурами, которые имелись в нашем распоряжении, — этакие рыцари нашего собственного круглого стола.
27
Восемнадцатилетняя девушка-детектив, героиня компьютерных игр.
— Совершенно очевидно, что это список самых могущественных людей администрации.
— За исключением Дрейделя, — вставляет Рого. — Не обижайся, ничего личного… — обращается он к Дрейделю.
— Может быть, вы все работали над чем-нибудь важным в то время? — спрашивает Лизбет. — Когда, вы говорите, это все происходило, в феврале первого года администрации?
— Тогда еще и месяца не прошло с момента прихода к власти, — защищаясь, говорит Дрейдель. Но он смотрит на список важных персон, и я ясно слышу, как меняется его голос. — Может быть, это те, кого он хотел приглашать на утренние заседания, ПЕДБ. — Видя недоумение на лицах Лизбет и Рого, он поясняет: — Каждое утро в шесть часов в Белый прибывает вооруженный курьер из ЦРУ. К запястью у него цепочкой прикован чемоданчик. В нем лежит Президентский Ежедневный Брифинг — краткое письменное изложение наиболее важных и секретных новостей о событиях, происходящих по всему миру. Передвижение войск в Северной Корее… шпионская сеть в Албании… все, что президенту нужно знать, он получает на первом ежедневном заседании, вместе с несколькими избранными членами администрации.
— Да, но ведь все знали, кого приглашали на эти заседания, — возражаю я.
— Все узнавали об этом потом, — настаивает Дрейдель. — Неужели ты думаешь, что в те самые первые недели Розенман и Лемоник не прилагали усилий, чтобы оказаться в числе избранных особ?
— Не знаю, — задумчиво тянет Лизбет, внимательно изучая список, отчего между бровей у нее появляется крохотная вертикальная морщинка. — Если ты всего лишь выбираешь нужные фамилии, к чему такая секретность?
— К секретности прибегают только в случае, если на то имеется веская причина, — поучительно говорит Дрейдель. — На мой взгляд, совершенно очевидно, что они не хотели, чтобы кто-нибудь видел, что они пишут.
— Ладно, отлично… Но что такого можно было написать о первой десятке ваших самых доверенных сотрудников, чего нельзя было видеть никому другому? — спрашивает Лизбет. — Вам не нравится какой-то человек… вы не хотите, чтобы он присутствовал на заседаниях… вы боитесь его…
— Вот оно — здесь пахнет шантажом, — восклицает Рого. — Может быть, у кого-то из них была тайна…
— Или кто-либо из них зналкакую-то тайну, — подхватывает Дрейдель.
— Вы хотите сказать, имеющую отношение к президенту? — спрашиваю я.
— К кому угодно, — уступает Лизбет.
— Ну, не знаю, — говорю я. — Уровень персон, о которых идет речь… Это не те люди, о которых стоит беспокоиться, что они не станут держать рот на замке.
— Разве что кто-нибудь из них заставляет тебя беспокоиться о том, что они не смогутдержать рот на замке, — выпаливает вдруг Дрейдель.
— Вы хотите сказать, что это нечто вроде списка особо доверенных лиц?
— Наверное… нет, я уверен в этом, — заявляет Дрейдель. — Во всяком случае, я хотел бы быть в этом уверенным, если бы набирал штат новых сотрудников. — Он впервые перестает грызть свои наманикюренные ногти.