Книга тайн

Харпер Том

Они оказались в просторном кабинете. Слева из широкого окна открывался мрачный вид на точечные дома с зарешеченными окнами. В кабинете стоял стол с фанерной столешницей, забросанный бумагами, на стене доска, исписанная полустертыми уравнениями, у стола два низких стула. Из дыр в сиденьях торчал желтый поролон. Единственным украшением был постер на стене — страница из иллюстрированного манускрипта, — рекламирующий давно закончившуюся выставку в Лувре.

Профессор Вандевельд встал и обошел стол, чтобы

пожать им руки. Он был высок, крепкого сложения, одет в вельветовые брюки и синий свитер с закатанными рукавами. Если бы не очки в серебряной оправе, то Ник сказал бы, что перед ним рыбак, а не физик.

— Эмили Сазерленд, — представилась Эмили. — А это мой помощник Ник.

Вандевельд включил чайник, примостившийся на сером каталожном шкафу, пригласил их садиться.

Эмили села на стул, закинула ногу на ногу.

— Спасибо, что согласились принять нас без предупреждения, к тому же в субботний день. К сожалению, мой имейл так до вас и не дошел.

Вандевельд вытер ложку о свой свитер и открыл банку «Нескафе».

— Ca ne fait rien. Я так или иначе здесь. А вы приехали из такой дали — из Метрополитен-музея в Нью-Йорке.

— Я читала много ваших статей. — На самом деле надергала из Интернета в кафе и просмотрела за чашкой эспрессо. — Но мой коллега пытался понять суть процесса.

Ник извиняюще улыбнулся, словно говоря, что ни в чем Вандевельда не обвиняет.

— Я подумала, может, вы могли бы ему объяснить…

— Конечно. — Профессор встал и через боковую дверь провел их простую комнату без окон. — Вот здесь у нас протонный миллианализатор.

Прибор был похож на какую-то штуковину из кабинета дантиста: белые металлические трубки торчали из стены и потолка, сходясь в сопло, направленное на стальной пюпитр. Пучок толстых кабелей змеей уходил от этой штуковины к компьютеру на столе у стены.

— То, что мы делаем, называется РЭСИЧ — методика рентгеноэмиссионной спектроскопии, индуцированной частицами. — Все слова он произносил подчеркнуто медленно, отчего из-за его акцента они стали почти неразборчивы. — Она была разработана в Сан-Диего в восьмидесятых годах двадцатого века. Вы выстреливаете пучком протонов по трубе — вот этой — в исследуемый объект. В моем эксперименте таким объектом является страница из книги. Протоны проходят через страницу, ударяют по атомам, разрушают их, высвобождая рентгеновское излучение, которое мы и измеряем флуороскопической системой.

Он постучал по соплу, свисающему с потолка, потом показал на компьютер.

— Компьютер анализирует излучение и говорит нам, что находится внутри страницы.

— И это не повреждает книгу?

— Non. Мы сканируем лишь миллиметр страницы, а протоны разрушают всего несколько атомов. Так что какие-либо повреждения происходят только на молекулярном уровне.

Ник

посмотрел на Эмили. Она, казалось, не возражала против его вопросов.

— И так вы определяете, что находится на бумаге?

— Мы определяем, что находится в чернилах. У каждых чернил есть химический состав, который мы и устанавливаем. Мы анализируем первые печатные тексты и таким образом узнаем, кто их сделал.

Ник набрал в грудь побольше воздуха и залез в карман.

— И что вы нашли, когда анализировали вот это? — Он показал карту, уставившись взглядом в Вандевельда.

— Я работаю только с книгами. Я не анализировал эту карту.

Но Ник прочел на его лице узнавание и что-то еще. Страх?

— Вам это приносила женщина по имени Джиллиан Локхарт.

— Я никогда не видел этой Джиллиан Локхарт. — Он произнес это тем же тоном, каким объяснял смысл аббревиатуры РЭСИЧ, как нечто заученное.

— И что вам удалось узнать?

— Я вам уже сказал — я не видел этого прежде. — Вандевельд встал. — Мне кажется, моя работа вас не интересует. Извините. Ничем не могу вам помочь. — Он положил руку на дверь. — S’il vous plait…

Ник и Эмили не шелохнулись.

— Когда Джиллиан приходила сюда?

— Никогда.

— Она звонила вам месяц назад. Три недели спустя она исчезла.

Вандевельд вздохнул.

— Мне очень жаль. Искренне вам говорю. Но… помочь ничем не могу.

— Вы не помните, что она вам звонила?

— Как, вы говорите, ее зовут?

— Джиллиан Локхарт.

Вандевельд отрицательно мотнул головой — на долю секунду раньше, чем если бы сделал это естественно.

— Non.

— У нас есть запись ее разговора, который продолжался почти пятнадцать минут.

— Может быть, моя секретарша перевела ее в режим ожидания, пока искала меня. Может быть, она не представилась… или назвалась каким-то другим именем. Может быть, она сделала вид, что ее интересует моя работа, хотя ей нужно было что-то другое.

Он отпустил ручку двери и вернулся к своему аппарату.

— Вы думаете, я что-то от вас скрываю? Ничего я не скрываю. Клянусь вам, я никогда не видел вашего друга или эту карту. Но если вы хотите, чтобы я ее проанализировал, — бога ради. Oui?

Он протянул руку и склонил набок голову. Ник посмотрел на Эмили, которая опасливо кивнула.

Француз положил карту на пюпитр перед трубкой, потом направил трубку так, как ему было нужно. Ник наклонил голову и прищурился.

— Но она направлена не на текст.

— Мы делаем два измерения. Чернила поглощаются бумагой. Так что поэтому мы сначала замеряем одну бумагу. А потом — бумагу с чернилами. Потом мы вычитаем вторую величину из первой и получаем только ту составляющую, которая относится к чернилам.