Книги крови III—IV: Исповедь савана

Баркер Клайв

Эллен вздрогнула, не веря глазам. Это походило на телепрограмму с выключенным звуком, шоу для десяти пальцев. Пока она смотрела, руки сдернули простыню с живота Чарли, обнажив заросшую волосами кожу, где выделялся шрам от удаления аппендикса Там они остановились.

Сегодня их спор был особенно ожесточенным. Левая, более консервативная, настаивала на переносе срока восстания, но правой надоело ждать. Пришло время, считала она, помериться силами с тираном и победить тело раз и навсегда.

Эллен подняла голову с подушки — и тут они

заметили ее. До этого мгновения они ничего не видели, увлеченные спором. Теперь их заговор был раскрыт.

— Чарли, — прошептала Эллен в ухо спящего тирана, — перестань! Остановись!

Правая подняла указательный и средний пальцы, вынюхивая врага.

— Чарли! — Почему он всегда спит так глубоко? — Пожалуйста, Чарли, вставай! — повторяла Эллен, когда правая коснулась левой, оповещая ее о своем открытии.

Эллен успела еще раз позвать мужа, и тут обе руки сомкнулись у нее на горле.

Чарли во сне плыл на невольничьем корабле; действие в его снах всегда разворачивалось на фоне экзотических пейзажей. Его руки были скованы в наказание за какую-то провинность. Внезапно все переменилось, и он осознал, что сжимает руками глотку капитана Другие рабы вопили, приветствуя его. Капитан, немного похожий на доктора Джудвина, высоким испуганным голосом молил о пощаде. Голос был почти женским; почти как у Эллен.

— Чарли, — умолял он, — не надо!

Но это только разжигало ярость Чарли. Он чувствовал себя героем в глазах рабов, столпившихся вокруг, чтобы полюбоваться предсмертными муками своего господина.

Капитан с багровым лицом успел выдавить:

— Ты убил меня, — когда пальцы Чарли в последний раз сдавили его шею.

Только тут он осознал, что на шее жертвы почему-то нет адамова яблока Корабль начал расплываться, ликующие голоса невольников таяли. Глаза его моргнули, открылись, и он обнаружил, что лежит на своей кровати в пижаме, сжимая руками горло Эллен. Ее лицо потемнело; изо рта сбегала тонкая струйка слюны. Глаза ее были еще открыты, и какое-то мгновение Чарли казалось, что в них теплится жизнь. Потом все кончилось.

Ужас и боль охватили его. Он попытался отпустить жену, но руки не подчинились. Онемевшие пальцы продолжали сжимать ее горло. Он скатился на пол, но мертвая Эллен последовала за его руками, как настойчивый партнер в танце.

— Пожалуйста, — прошептал он своим пальцам. — Пожалуйста…

Невинные, как школьники, пальцы отпустили добычу и отпрянули в немом изумлении. Эллен сползла на ковер, ударившись тяжело, как мешок. Чарли не мог удержать ее. Он упал рядом и дал волю слезам.

Оставалось сделать еще одно. Не нужно больше маскировки, тайных встреч и бесконечных споров — к лучшему или к худшему, но все свершилось. Нужно лишь немного подождать. Пока он подойдет к кухонному ножу или к топору. Это случится скоро, очень скоро.

Чарли долго рыдал на полу возле тела жены. Потом он стал думать, что теперь делать. Звонить адвокату? В полицию?

Доктору Джудвину? Надо действовать, не лежать же вот так вечно. Он попытался встать без помощи рук, которые упорно отказывались повиноваться. Все его тело гудело, как от слабых разрядов тока. Однако руки ничего не чувствовали. Он поднял их к лицу, чтобы вытереть слезы, но они лишь вяло мазнули по щеке, как тряпки. На локтях он добрался до стены и поднялся. Все еще полуслепой от слез, он поплелся из спальни вниз. (На кухню, отметили левая и правая. Он идет на кухню!)

«Какой-то страшный сон, — думал он, подбородком нажав выключатель и направляясь к бару, — Я невиновен. И никто не виновен. Почему же это случилось?»

Бутылка виски выскользнула у него из рук, когда он попытался взять ее. Осколки брызнули во все стороны, его ноздри обжег резкий запах спирта.

— Стекло, — предложила левая.

— Нет. Разрез должен быть чистым. Потерпи немного.

Чарли оставил разбитую бутылку и пошел к телефону. Нужно позвонить Джудвину, и доктор скажет, что делать. Он попытался снять трубку, но руки и на этот раз не послушались. Теперь боль смешалась с гневом. Он неуклюже сжал трубку и поднял ее к уху, придерживая головой. Потом локтем нажал на цифры номера Джудвина.

— Спокойно, — сказал он громко. — Соблюдай спокойствие.

Он слушал, как набирается номер. Нужно сохранить рассудок еще несколько мгновений, пока не поднимут трубку. Потом все будет в порядке.

Руки начали конвульсивно сжиматься.

— Спокойно, — сказал он опять, но руки не слушались.

Где-то далеко — о, как далеко! — зазвонил телефон в доме доктора Джудвина.

— Ответь, ответь! О господи, ответь же!

Руки Чарли так тряслись, что он с трудом удерживал трубку.

— Ответь! — молил он молчащую трубку. — Пожалуйста!

Тут правая рванулась вперед и ухватилась за край тикового обеденного стола, едва не опрокинув его.

— Что… ты… делаешь? — пролепетал Чарли, обращаясь то ли к себе, то ли к своей руке.

Он с ужасом смотрел на нее — рука медленно двигалась по краю стола. Цель ее движения была ясна: увести Чарли от телефона, от Джудвина и от надежды на спасение. Он не контролировал свои руки. Он не чувствовал их. Это были уже не его руки, хотя они все еще оставались частями его тела.

Наконец трубку подняли, и недовольный голос Джудвина проговорил:

— Алло?

— Доктор…

— Кто это?

— Чарли…

— Кто?

— Чарли Джордж, доктор. Вы должны меня помнить.

Рука тащила его все дальше и дальше от телефона. Он уже чувствовал, как трубка выскакивает из-под его уха.

— Кто это говорит?

— Чарльз Джордж. Ради всего святого, доктор, помогите мне.

— Позвоните завтра мне на работу.

— Вы не поняли. Мои руки, доктор… они меня не слушаются.