Книги крови III—IV: Исповедь савана
Шрифт:
Что-то вцепилось в бок Чарли. Это была его левая рука — она тянулась вниз, к его промежности.
— Ты не смеешь! — закричал он. — Ты моя!
Джудвин насторожился.
— С кем это вы говорите? — спросил он.
— С моими руками! Они хотят убить меня, доктор! — Глядя на продвижение руки, Чарли снова истерически завопил: — Не делай этого! Стой!
Игнорируя вопли тирана, левая нащупала его тестикулы и сдавила их. Чарли испустил крик и пошатнулся, а правая тут же использовала это и рванула его к себе. Трубка вылетела; вопросы доктора Джудвина заглушила сплошная пульсирующая боль. Чарли
— Сволочь, — сказал он руке. — Ты сволочь.
Левая тем временем присоединилась к правой на краю стола, заставив Чарли повиснуть в нелепой позе на своем собственном обеденном столе.
Чуть позже они сменили тактику и позволили ему упасть. Его голова и мошонка болели, и он хотел одного: улечься где-нибудь, дать этой боли и тошноте утихнуть. Но у мятежников были другие планы. Чарли уже почти не сознавал, что они, цепляясь за ворс ковра, тащат его тело к кухонной двери. Он походил на статую, которую волокут к пьедесталу сотни потных рабочих. Путь был нелегким: тело двигалось рывками, задевая мебель, ногти глубоко вонзались в ковер. Но до кухни оставались считанные ярды. Чарли ощутил эти ярды на своем лице; холодный как лед линолеум кухонного пола вернул ему сознание. В слабом свете луны он видел знакомую сцену: гудящий холодильник, мусорное ведро, мойку. Вещи возвышались над ним, а он чувствовал себя червяком.
Руки добрались до кухонного стола и полезли вверх. Он следовал за ними, как низвергнутый король за своими палачами. Руки побелели от усилий, карабкаясь по ножке стола. Чарли не увидел, как левая первой дотянулась до ряда ножей, висевших в строгом порядке на стене. Ножи для мяса, для хлеба, для овощей — они поблескивали вдоль разделочной доски, откуда шел сток в розоватую раковину.
Ему показалось, будто он слышит полицейские сирены, но, вероятно, это гудело у него в голове. Он повернул голову. Боль разлилась от виска до виска, но он забыл о ней, когда понял намерения рук.
Чарли знал: ножи хорошо наточены. Эллен необыкновенно тщательно следила за этим. Он затряс головой, пытаясь избавиться от кошмара. Никто не мог помочь ему. Здесь были только он и его руки, намеревавшиеся совершить последний акт своего безумства.
Тут зазвонил звонок — в реальности, ему не послышалось. Звук раздавался снова и снова.
— Вот! — крикнул он своим мучителям, — Слышите, ублюдки? Кто-то пришел Я знал, что кто-нибудь придет.
Он попытался встать, одновременно стараясь не упускать из виду, что делают эти твари. Руки не теряли времени даром. Левая уже достигла разделочной доски.
Звонок звонил и звонил.
— Сюда! — завопил Чарли хрипло. — Я здесь! Ломайте дверь!
Его взгляд в ужасе метался от рук к двери и обратно, прикидывая шансы. Правая в спешке дотянулась до самого длинного мясного ножа. Чарли все еще не верил, что эта рука, его защитник и помощник, совсем недавно ласкавшая Эллен — теперь уже мертвую, — собирается изувечить хозяина. Она медленно, невыносимо медленно сняла нож с крючка.
Сзади послышался звон разбитого стекла: полиция ломала дверь. Они успеют остановить руки, если быстро (очень быстро) откроют дверь и доберутся до кухни.
— Сюда! — закричал он. — Сюда!
Ответом на крик был резкий свист:
От головы тирана не донеслось ни звука — она просто упала назад, и Чарли потерял сознание. Он не слышал, как его кровь с журчанием струится по стоку в раковину. Не слышал и следующих двух ударов, окончательно отделивших кисть от руки. Тело сползло назад, сбив на пути ящик с овощами. Луковицы рассыпались по полу вокруг лужи, медленно растекавшейся от запястья.
Правая выпустила нож, и он звякнул об окровавленную раковину. Обессиленный освободитель соскользнул со стола и упал на грудь поверженного тирана. Дело сделано. Левая вырвалась, она жива. Революция началась.
Освобожденная левая заковыляла к краю стола, обнюхивая воздух указательным пальцем. Правая мгновенно ответила ей жестом победы, прежде чем невинно улечься на грудь Чарли. Какое-то время в кухне стояла тишина, и лишь неслышно стекали тонкие ручейки крови.
Потом поток холодного воздуха, хлынувший из столовой, предупредил левую об опасности. Она заметалась в поисках укрытия, пока топот полицейских ботинок и звуки команд приближались. В столовой вспыхнул свет, осветив распростертое на полу тело.
Чарли увидел этот свет в конце длинного черного туннеля. Он приближался. Ближе… ближе…
Свет зажегся и в кухне.
Когда появилась полиция, левая спряталась за мусорным ведром. Она не знала, кто пришел, но от гостей явно исходила угроза. То, как они склонились над тираном, как они поднимали и успокаивали его, показывало: это враги.
Сверху раздался голос, молодой и напуганный:
— Сержант Яппер!
Один из полицейских, поддерживавших Чарли, оставил напарника довершать дело и встал.
— Что там, Рафферти? — отозвался он.
— Сэр, там труп в спальне. Женщина.
— Быстрее, — проговорил Яппер в радиотелефон. — Где «скорая помощь»? У нас тут изувеченный человек.
Он повернулся, вытирая пот со лба. Тут ему показалось, будто что-то пробежало по кухонному столу к двери; что-то вроде большого красного паука. Обман зрения, конечно. Таких тварей не существует.
— Сэр? — полицейский, поддерживавший Чарли, тоже заметил движение. — Что это было?
Яппер взглянул на него. Заслонка внизу двери, прикрывавшая лаз для кошки, отошла. Так, словно кто-то пролез туда.
«Беда в том, что, по их мнению, — думал Яппер, — я должен знать все».
Кошачий лаз закрылся.
— Это кот, — ответил он, сам тому не веря.
Ночь была прохладной, но левая этого не чувствовала По стенке, как крыса, она выбралась из дома. Ощущение свободы оказалось восхитительным Не чувствовать постоянных команд нервов тирана, не страдать от веса его дурацкого тела, не потакать его капризам Ничего не таскать, не мыть, не делать за него грязную работу. Она словно родилась в новом мире — может быть, опасном, но с куда большими возможностями. Жизнь вне тела сулила море удовольствий. Подумать только, сколько собратьев еще пребывают в рабстве! Скоро они навсегда обретут свободу.