Книжный мотылек. Гордость
Шрифт:
Судя по внешнему облику императрицы, уж она-то, в отличие от своего чудака-супруга, не чуралась никакими новинками, способными отвоевать у возраста еще пару-тройку лет, а у природы — некоторую неидеальность черт. Впрочем, это вполне могло объяснять и отсутствие эмоций — все процедуры по коррекции и омоложению имели свою цену, и далеко не всегда эту цену можно было оплатить из имперской казны. Это было прекрасно заметно по наследному принцу, и при дворе категорически не рекомендовали упоминать хоть какую-то похожесть Императрицы и Его Высочества. Высокий, худой и нескладный Генрих, с вытянутым, «лошадиным»
А вот над внешностью Его Высочества Амодея природа потрудилась всласть, то ли устыдясь за прошлую свою попытку, то ли желая реабилитироваться, то ли из своеобразного чувства юмора. Принц Амодей, мой ровесник, был невысок, как его отец, также круглолиц, улыбчив и пропорционально сложен. Даже мышино-серый с голубыми лацканами мундир Инженерных войск на нем смотрелся удивительно изящно. Белокурые волосы его были старательно уложены с эффектом «легкая небрежность». Принц стоял за спинами родителей, между креслами Их Величеств, и увлеченно рассматривал тех, кто ждал представления.
Принцесса Августа, счастливо миновавшая возраст «гадкого утенка», в длинном, «взрослом» белом платье, украшенном шитьем, стояла справа от кресла императрицы. Все в её позе было сама скромность и благопристойность — аристократичная бледность, темно-русые волосы, зачесанные в простой узел, лицо без следа косметики, опущенные глаза, руки, сцепленные перед собой. У меня, однако, имелось крепкое подозрение, что таким образом юная девица читает с экранчика наладонника. Я искренне позавидовала её хорошему зрению.
Вокруг императорской семьи расположились адьютанты Его Величества и Их высочеств, фрейлины Её Величества, сотрудники охраны, секретари — в общем, подиум был полон.
И опять церемониймейстеры, успевшие выстроиться в линию от галереи до императорского помоста, застучали тростями об пол, заставляя шум и волнение улечься. Первые несколько представлений я рассматривала с жадностью: юный паж бегом подносит пластиковую карточку Лорду-Гофмейстеру, тот объявляет представляющих и дебютантку, те следуют к императорской семье. Придворный реверанс императору, придворный реверанс императрице. Император благосклонно кивает, императрица говорит что-то ободряющее, паж, возникающий словно из ниоткуда, помогает перекинуть шлейф через руку, и, начинается самая сложная часть представления — отойти к противоположной стене, не поворачиваясь к императорской семье спиной, не запутавшись в одежде, и не наступив никому на ногу. Но с каждым следующим разом интерес мой тускнел, процедура казалась все более скучной и рутинной, и я начала отвлекаться и глазеть по сторонам, машинально сдвигаясь после каждого представления вместе с остальной очередью. Поэтому, когда у меня из рук вежливо, но непреклонно забрали карточку — я испуганно вздрогнула, и с ужасом поняла, что вот сейчас, в этот момент, все и должно случиться.
Глава 14
— Виконтесса Сен-Мар и достопочтенный Рауль Файн представляют достопочтенную Амелию Дюбо. — Я с трудом
Пройти к подиуму, присесть в придворном реверансе перед императором, склониться вперед, на несколько мгновений остаться в этом, крайне неудобном, положении, осторожно распрямится и встать на ноги. Сделать два шага в сторону, не наступив на шлейф и не запнувшись, и повторить маневр уже перед императрицей.
— Дюбо? — Его Величество Георг изволили заинтересоваться, и даже поменять свою расслабленную позу на чуть более официальную. — Погодите-погодите, эта фамилия кажется мне знакомой…
Его Высочество наследный принц Генрих чуть склонился к своему отцу и негромко прокомментировал
— Эту фамилию носил «Неистовый Огюст».
— Вот как? — Его Величество полуобернулся на сына, потом развернулся ко мне и окинул меня уже куда более внимательным и заинтересованным взглядом. Следом осмотру подверглись и мои сопровождающие. — Виконтесса, как я понимаю, Огюст был вашим пасынком? Большая утрата для гоночного спорта.
— Да, Ваше Величество, — голос тетушки дрогнул на середине фразы. Судя по шуршанию платья, она присела в реверансе. — Отрадно слышать, что о нем еще помнят.
— Неистовый Огюст был кумиром наследного принца, — император позволил себе легкую полуулыбку, которая, впрочем, быстро исчезла. — Его гибель на трассе стала для Его Высочества огромной трагедией.
Император перевел взгляд на моего второго спутника.
— Мистер Файн, отрадно видеть вас в качестве сопровождающего.
— Ваше Величество слишком добры ко мне, — ответил Рауль, и я, хоть и стояла к нему спиной, в красках представила, как он досадливо и раздраженно дергает плечом, почти незаметно для стороннего наблюдателя, не слишком хорошо его знающего.
На этом Его Величество потерял к нашей компании интерес, и стал снова устраиваться в кресле поудобней. Юный паж, метнувшись тенью, подал мне шлейф, подтверждая мою догадку, что отведенное нам время закончилось, и я начала операцию по отходу. Осторожно пятясь я с тоской думала, что надо, надо было репетировать движение в группе, чтобы я не волновалась, что наступлю Раулю на ноги. Однако, все прошло хорошо, и мы добрались до противоположной галереи без особых проблем — ну, если не считать проблемой невозможность повернуться к императорской семье чем-нибудь кроме лица.
Тетушка тут же открыла веер, движения у нее были непривычно рваными и не слишком красивыми, и я с удивлением поняла, что тетя Гасси сильно взволнована.
— Его Величество весьма разговорчив сегодня, — заметила тетушка, обращаясь к Раулю.
Рауль ничего не ответил, лишь отвесил тетушке легкий полупоклон — мне вообще показалось, что от монаршьего внимания у него испортилось настроение.
— Мистер Файн, — решила поддразнить его я, — Его Величество знает вас в лицо? И вы молчали?