Княгиня Ольга
Шрифт:
Епископ Адальберт сыграл важную роль в судьбе княгини Ольги, а потому есть смысл сказать о нем хотя бы несколько слов.
Как полагают, он происходил из знатного саксонского рода и в 50-е годы X века служил в качестве нотария (писца) в канцелярии короля Оттона I. Около этого времени он стал монахом старейшего в Германии монастыря Святого Максимина в Трире. Этот монастырь отличался особой строгостью жизни и неукоснительным соблюдением всех предписаний устава святого Бенедикта Нурсийского. Источники говорят об Адальберте как о муже «высокой святости» [196] , однако насколько эти качества проявились во время его путешествия на Русь, неизвестно. Он был, несомненно, человеком весьма начитанным, высокообразованным, книжным. После своего возвращения из Руси в 962 году он вновь окажется в составе придворной капеллы, на этот раз короля Отгона II, сына и соправителя Отгона Великого. В начале 966 года Адальберт
196
Слова немецкого хрониста XI века Адама Бременского (II, 15), повторенные затем Гельмольдом, автором XII в. (Гельмольд.Славянская хроника/ Перев. Л.В. Разумовской; отв. ред. В.Д. Королюк. М., 1963. С. 53).
Когда Адальберт выехал на Русь, мы опять-таки точно не знаем. Похоже, что он присутствовал в мае того же 961 года на съездах германской знати в Вормсе и Аахене, где германским королем и соправителем отца был провозглашен юный Отгон II (сообщения об этих съездах читаются в Хронике сразу же за известием о рукоположении Адальберта). Вскоре после этого Отгон Великий отправился в Италию — за императорской короной, которой и был увенчан в Риме 2 февраля 962 года. Восточные дела на время отошли для него на второй план. Возможно, это обстоятельство неблагоприятно сказалось на судьбе Адальберта, который не мог рассчитывать на внимание и поддержку как самого короля, так и его канцелярии.
Путь Адальберта лежал через чешские земли. Известно, что по дороге на Русь он побывал в Либице, столице Зличанского княжества (в Средней Чехии), где совершил обряд конфирмации над сыном местного князя Славника Войтехом, которому дал свое имя {272} . (Впоследствии Адальберт-Войтех станет епископом Пражским и одним из почитаемых католических святых.) Вероятно, Адальберт воспользовался хорошо известным торговым маршрутом на Русь — через Регенсбург, Прагу, Краков (также принадлежавший в то время Чехии) и «Червенские грады» (Волынь). К осени 961 года он и его спутники должны были достигнуть Киева.
К великому огорчению историков, Адальберт ничего не сообщает о своем пребывании в столице Руси. Из его Хроники известно лишь о результатах поездки — а они оказались плачевными. Латинская миссия на Русь завершилась крахом. Уже зимой или в начале весны следующего, 962 года ему и его спутникам пришлось спешно покинуть Киев. «Адальберт, назначенный епископом к ругам, вернулся, не сумев преуспеть ни в чем из того, чего ради он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий», — пишет он сам о себе. Больше того, «на обратном пути некоторые из его спутников были убиты, сам же он, после больших лишений, едва спасся» [197] .
197
Это произошло не позднее апреля 962 г., поскольку в Хронике Адальберта известие о его возращении из Руси предшествует сообщениям о смерти сначала Регинберта, аббата монастыря Св. Власия в Швабии, а затем Адальберона, епископа Мецкого (последний скончался 26 апреля: Там же. С. 109, 130).
Где были убиты его спутники и где сам он подвергся смертельной опасности — на Руси или уже за ее пределами, на пути на родину, — из его Хроники неясно. Дополнительные подробности случившегося приведены в более поздних немецких источниках, и их авторы уже однозначно обвиняют во всем руссов. «Упомянутый епископ едва избежал смертельной опасности от их происков», — говорится о возвращении Адальберта в так называемых Альтайхских и Кведлинбургских анналах {273} . «Трирский монах Адальберт, священник известный и во всех отношениях испытанный», был назначен епископом Руси, но «изгнан оттуда язычниками», — вполне определенно писал немецкий хронист Титмар Мерзебургский († 1018), весьма осведомленный в русских делах {274} . А в «Деяниях магдебургских архиепископов» (середина XII века) читаем: «Адальберт, муж славный и заслуженный… некогда… был поставлен епископом и послан проповедником к ругам, но ожесточенный народ, свирепый видом и неукротимый сердцем, изгнал его из своих пределов, презрев благовествовавшего Евангелие мира» {275} .
Позднее, составляя Хронику, Адальберт постарался представить дело так, будто вся затея с устроением «русской епархии» с самого начала была не более чем обманом со стороны «ругов»,
«Прибывшего к королю (юному Отгону II. — А.К.)Адальберта приняли милостиво, — пишет он о своем возвращении в Германию, — а любезный Богу архиепископ Вильгельм в возмещение стольких тягот дальнего странствия, которого он сам был устроителем, предоставляет ему имущество и, словно брат брата, окружает всяческими удобствами. В его защиту [Вильгельм] даже отправил письмо императору (находившемуся в Италии Отгону I. — А.К.),возвращения которого Адальберту было приказано дожидаться во дворце». Как мы уже знаем, Адальберт снискал милость обоих Отгонов — и отца, и сына. Впоследствии, когда встал вопрос о его назначении на кафедру в Магдебурге, факт его насильственного изгнания из Руси должен был послужить аргументом в его пользу. А потому в подтвердительной грамоте папского престола на права Магдебургского архиепископства особо подчеркивалось, что «епископ Адальберт, поначалу поставленный для земли ругов», был изгнан оттуда «не по своему нерадению, а вследствие их (руссов. — А.К.)злонравия» {276} .
Что ж, получается, что и Адальберт со своими спутниками не сумел правильно понять послов «королевы Елены», разгадать загаданные ею загадки — заметим, не первым среди современников. Но в чем все-таки заключалось «злонравие» руссов? Что в действительности произошло в Киеве? Ведь не станем же мы всерьез рассматривать версию сознательной мистификации со стороны Ольги, будто бы намеренно обманывавшей германского монарха. Нет, бессмысленных, абсурдных действий Ольга не совершала; все ее так называемые загадки всегда имели вполне определенный смысл. Да и в рассказе немецкого хрониста действует совсем не фольклорная киевская княгиня, героиня народных преданий, а вполне реальная правительница Киевского государства.
Направляя своих послов в Германскую землю, Ольга и в самом деле должна была думать о крещении своего народа. Но между ее посольством в Германию и прибытием Адальберта на Русь прошло два года — а это очень большой срок. За это время обстановка в Киеве могла существенно измениться.
И действительно, изменения произошли, и значительные, в частности во внешнеполитическом положении Киевского государства. В ноябре 959 года умер император Константин Багрянородный, с которым, как мы помним, у Ольги не сложились личные отношения. На престол в Царьграде взошел его сын Роман II. Примечательно, что византийский хронист, сообщая о том, что новый государь «тотчас разослал дружеские письма… вождям Болгарии, западных и восточных народов», дабы заключить с ними «дружеские союзы» {277} , не называет в их числе «вождей севера», то есть Руси. Тем не менее «дружеский союз» с Русью тоже был заключен или, точнее, возобновлен. Свидетельством тому — уже упомянутое в предыдущей главе участие в войнах, которые вела Империя при Романе II, русских «воев» — вероятно, тех самых, в отправке которых в Византию Ольга еще недавно отказала послам Константина Багрянородного. Эти русские «вой», организованные в отдельные отрады («тагмы»), приняли участие в завоевании Крита в зимнюю кампанию 961/62 года наряду с другими наемниками — армянами, «славянами» и «фракийцами» {278} . Тогда Византийская империя добилась крупнейшего успеха в борьбе с арабами, серьезно укрепив свое внешнеполитическое положение. И достигнут был этот успех в том числе благодаря союзу с Русью.
Другое обстоятельство, возможно повлиявшее на неудачу миссии Адальберта, — это итальянский поход Отгона Великого. Мало того, что он на время отвлек короля от дел, связанных с христианской миссией на восток, о чем мы уже сказали. Венчание Отгона в Риме папой Иоанном XII и провозглашение его императором резко обострили его отношения с Византией, где, разумеется, не хотели и слышать о признании за ним императорского титула. (Василевсы ромеев считали себя единственными легитимными наследниками римских императоров и воспринимали действия Отгона как прямое посягательство на свою власть.) Споры вокруг титула Отгона, а в еще большей степени обозначившиеся к этому времени его притязания на итальянские земли, входившие в состав Византийской империи, с неизбежностью вели к войне, которая в конце концов и началась — правда, уже во второй половине 960-х годов. В этих условиях союз Киева с императором Романом II автоматически означал ухудшение отношений с правителями Германии, а значит, и с прибывшими от них миссионерами.