Князь Барбашев
Шрифт:
Здоровенная зверюга выскочила прямо на большого воеводу. Даже углядев, что кто-то загораживает ему привычный путь, вепрь и не подумал сворачивать. Словно спущенная стрела, он бросился на князя через кусты и рытвины. Но Шуйский был опытным охотником. Не сходя с места и выставив перед собой рогатину, он дал ему подбежать поближе, а потом одним движением насадил кабана на лезвие. Попал князь очень удачно, наконечник поразил грудь, пронзил сердце и вышел через плечо. Смертельно поражённый хряк заверещал, задёргался, но вскоре ослабел и упал. Из раны на белый снег хлынули потоки чёрной крови. Подскочившие слуги помогли князю добить животное. Однако другие представители кабаньего стада тем временем продолжили ломиться через искусственную преграду,
Вот и на Андрея выскочила грозно хрюкающая свинка. Недолго думая, княжич проделал всё то же самое, что и князь-воевода, только попал не так удачно и хряк ещё долго дёргался на лезвии, пока вконец не обессилил от потери крови. Выдернув рогатину из раны, Андрей смахнул с лица пот, обильно проступивший не смотря на мороз. Олекса, старательно помогавший княжичу одолеть живучую животину, весело усмехнулся:
– Молодой кабанчик, княже, мясо вкусное будет.
И принялся устраивать тушу таким образом, чтобы её голова оказалась ниже тела, для того, чтобы быстро спустить кровь, потому как кабанятина от этого хранится дольше, а вкус её только лучше.
В общем, охота удалась. Кроме того, что забили-таки секача-вредителя, под нож пошло почти всё кабанье стадо, обеспечившее трофеем каждого охотника, а расторопные слуги уже колдовали над жарким. В начинавших сгущаться сумерках пламя костров яркими пятнами заплясало на поляне.
Ну а как же, достойная охота требует достойного отмечания!
Слуги нарубили лапника и, застелив его попонами да шкурами, приготовили импровизированный стол для своих господ. Андрей, глядя на это только усмехнулся. И не скажешь, что перед ним спесивые князья да бояре, кто сидит, кто лежит, кто уже винцо хлещет. Словно и не в прошлое попал, а с друзьями на пикничок выбрался.
И вот уже горячее, пахнущее костром мясо, выложенное на тарели, расставляется перед севшими кругом охотниками. А следом подоспел и горячий мясной бульон, приправленный травами. Воеводы по очереди черпали деревянными ложками из котлов дымное варево, дули на него и всё равно обжигались, запивая жар во рту холодным вином или медовухой. Всюду слышались охотничьи байки, одинаковые во все времена, прерываемые то возгласами удивления, то хохотом. А потом и скоморох объявился, чтобы потешить князей хорошей песней, хотя, на привередливый вкус Андрея, песни были так себе, хотя пара плясовых и зажгла душу. Нет, срочно нужен был свой песенник, чтоб пел и играл то, что самому слушать любо, а то он скоро все каноны ломать начнёт и сам за гусли потянется. Ох, что тогда будет!
– Эх, и сколь можно стояти без дела, - печально бросил воевода передового полка князь Борис Тебет Уланов.
– И почто только рать собирали?
– А как по мне, - боярин Иван Григорьевич Морозов, воевода полка правой руки, откинулся на подложенных под седалище шкурах, - так и то неплохо.
– Ну не скажи, брате, - оспорил его слова Василий Григорьевич Морозов, бывший в рати воеводой полка левой руки.
– Стоявшим в сторонке хабара не видать. А у меня вотчинки новые совсем безлюдные. Да и у тебя деревеньки неполные стоят. А уж про наших ратников и вовсе промолчу.
– От лишних рук никто не откажется, - подвёл своеобразный итог князь Иван Александрович Буйнос Ростовский, воевода сторожевого полка. И повернулся к Андрею: - Чай и ты, княжич, людишками бы разжиться не против?
– Так что ж я, хуже всех, что ли?
– усмехнулся тот.
– Мне б ещё вотчинку побольше, да девку погорячее.
Воеводы весело рассмеялись.
– Ой, смотри, племяш, - утирая бороду цветным платком, бросил Шуйский, - устанешь епитимьи за прелюбодейство отбивать.
– Ничто, великий дядя, оно ведь как: не согрешишь, так и не покаешься. А не покаешься так и не спасёшься. А всё ж и мне интересно, как долго мы тут стоять будем?
Разговор с охоты плавно перетёк на сегодняшние дела. Думали да рядили как оно будет там, под градом Смоленским, вспоминали былые походы и богатую добычу, что привезли
Ох и хорошо они посидели, пока Василий Васильевич не поднялся со своего места:
– Всё, воеводы, пора в град возвращаться, а то уже и звёзды в небе видны.
И уже при свете факелов потянулись в городок, к тёплым постелям. А на въезде в посад настигла их весть, что днём прибыл в Холм государев гонец. Напророчили, таки, воеводы.
Услыхав новость, Андрей только вздохнул: размеренная жизнь, похоже, заканчивалась. Гонец явно приехал не просто так и оставалось лишь гадать, куда пошлёт их государева воля...
Глава 16
Вся эта война в чём-то сильно напоминала Андрею его же летние похождения. Войско, рассыпавшись на малые отряды, рыскало по чужой земле, грабя и убивая. Завидев новую деревеньку или местечко, воины с криками и улюлюканьем, не стой тех же степняков, на полном скаку врывались на узкие улочки, вламывались в дома, и тащили оттуда всё, что душе приходилось по вкусу, взламывая на ходу сундуки и укладки, да забивая седельные сумы под самое горлышко. Особо ценилось всё, что было исполнено из металла. Даже если это была самая ненужная или непонятная вещь - уж в помещичьем хозяйстве всё сгодиться (хотя потом, под конец похода, от многого и избавляться будут, чтобы заместо что поценнее взять). Блеющий скот выводили из стай и тут же резали, заготовляя мясо в дорогу. Жителей же споро вязали верёвками и строили в шеренги. Если кто и пытался удрать, пешком там или охлюпкой на первой попавшейся лошади, того догоняли, спешивали и, награждая увесистыми оплеухами, волокли назад. И не потому, что боялись, будто упредит иных о злой участи, хотя в малом и это тоже, но главное потому, что ясыря много не бывает. Потом, дома, их можно будет либо похолопить, либо продать за звонкую монету или добрый товар. Больше всех доставалось, конечно, женщинам, многих ссильничали, куда ж без этого. Никакого гуманитарного права и в помине не существовало. Но Андрея это уже не так коробило, как это было в начале, свыкся. Видимо прав был старина Сенека, когда молвил: "сделай первый шаг, и ты поймёшь, что не все так страшно". Свой же первый шаг он сделал давно, когда впервые полностью принял условности шестнадцатого века.
Потом, когда из домов и ухоронок, вызнанных у селян посредством кулака и мата, уже ничего нельзя было взять, всё, что могло гореть, нещадно поджигалось. Правда жечь предпочитали по утрам, потому как люди, в походе истосковавшиеся по тёплым хатам и намёрзнувшиеся на ночёвках у лесных костров, мечтали хоть одну ночь провести нормально. Иной раз, в каком ни будь набольшем местечке, чтоб не сильно тесниться, устраивали и днёвку с непременной банькой, а то смрадом и потом от конников начинало шибать так, что хоть противогаз изобретай. Отдыхали дворяне тогда по полной, с медами стоялыми и плотскими утехами, порой забывая даже про службу, хоть Андрей и взыскивал с таких ослушников строго. Но вообще, если б какой литовский отряд застал бы их в такой день, мало бы им не показалось, ибо пьяный воин - совсем не воин.
Думая в такие дни о литвинах, Андрей с усмешкой вспоминал известный лозунг из своего будущего про армию и народ. Страшный вал погромов и пожаров катился по литовским землям, его ратники творили что хотели, где хотели и когда хотели, а армии, готовой дать отпор нигде не наблюдалось, хоть местный народ и кормил своих панов от пуза. Да, города, окружённые крепкими стенами были недосягаемы, так как успевали затворить ворота, а сил и средств для штурма и долгой осады загонные отряды не имели. Зато округу чистили старательно. Войсковой обоз рос, словно на дрожжах, грозясь превратиться во что-то огромное и неуправляемое. И уж точно начинал тормозить подвижные отряды поместной конницы.