Князь Барбашин
Шрифт:
– Ишь как завёлся, – усмехнулся в бороду новгородский наместник. – А сколь думаешь взять сил, дабы привести те земли под руку государя?
– Ну, будь у меня справная пехота, пяти сотен бы хватило за глаза.
– Эт как так: справная пехота? Пищальники, чтоль? Так чем тебе наши новогородские не угодили?
Андрей откинулся на лавке, упёршись спиной о стену и ненадолго задумался. Князь же Ростовский молчаливо ждал ответа.
– Видишь ли, князь, нет в наших воях дисциплины. Как живут слободами, так и воюют. Да, они знают с какой стороны пищаль заряжать, да, умеют палить из неё. Но только это не главное в бою. Вот скажи, помчится на них конница и что будет?
– Да стопчут их к чёртовой матери. Не устоять мужикам супротив поместных.
– Вот
– Думаешь, в Европе устоят? Супротив их-то рыцарей?
– А вот и устоят, князь. Более того скажу тебе, уже устояли. Больше десяти лет назад это было. Во фряжских землях сошлись испанские да французские немцы, причём у франков сил было больше. Но испанцы положились на пушки да пищальников своих.
– И?
– И не только устояли, но и разгромили франков, а набольшего их воеводу, убили пулей и доспехи не спасли. А всё почему? Да потому, что воевода испанский всё правильно сделал. Пищальников своих прикрыл копейщиками пешей рати. А сами пищальники шибко обучены были. Палили не как бог на руку положит, а по команде. И после залпа организованно отходили в задние ряды, дабы зарядить свою пищаль по новой, а не сбежать куда подале. И когда приходил их черёд, вновь встать впереди – вставали и стреляли во врага. Вот такие вот пищальники у испанцев. А прибавь к этому пушечную картечь и представь себе поместные сотни, атакующие их позицию.
Ростовский честно попробовал представить себе подобную ситуацию и, помрачнев, нахмурился: представшая картина ему вовсе не понравилась. А ведь, как пить дать, ещё перед строем и чеснока накидали, чтоб совсем коннице худо сделать. Воистину черти бы побрали тех, кто придумал все эти пушки да порохи. Однако прошедший не одну битву воевода понимал: возврата к прошлому уже не будет. Увы, новые времена несли с собой новые веяния, и весь его опыт говорил, что хорошо проявивший себя способ ведения войны будет лишь развиваться. И никто от него не откажется, кто бы что ни говорил по этому поводу. Вот и под той же Оршей многое решили именно пушки литвинов. Да и Витебск был взят вовсе не дедовским способом, а новинкой, которую придумал сидящий перед ним гость. И коль не хочешь быть битым, стоило к подобному приноравливаться.
– И всё же, сколь сил понадобиться?
– Пять сотен пехоты, если воеводой назначат меня и дадут возможность погонять мужичков хотя бы с месяцок. Впрочем, зная нрав этих воинов, последнее будет делом не лёгким, но вполне возможным.
– А если нет?
– Тогда пусть тот воевода и решает. Корабли для перевозки армии предоставят купцы. Ну а я, как государев капер, обеспечу им охрану.
– Вот значит как? – наместник задумчиво оглядел Андрея. – Широко шагаешь, князь. Так ведь и оступиться недолго.
– Так ведь я не только о себе, я и о потомках своих забочусь, – хмыкнул Барбашин.
– Ох, рассмешил старика, князюшка, – усмехнулся князь Ростовский, вставая. – Но, может, хватит о делах? Давай лучше в шахматы сыграем.
– Да с превеликою охотою, князь, – согласился Андрей.
Покончив с делами, как то тщательное инспектирование наровской верфи, новгородского училища и главной конторы компании, князь, прежде чем окончательно покинуть Новгород, принял непосредственное участие в закладке новой церкви, место под которую выбрали по новгородской традиции рядом с компанейским двором. Тем самым он убивал двух зайцев. Во-первых, как и в той истории, первое двадцатилетие XVI столетия было отмечено большим экономическим подъёмом. В города устремилась масса сельского населения, причём "всяк ленится учитися художеству, вси бегают рукоделиа, вси щапят торговании, вси поношают земледелием", как об этом с прискорбием писал так и не ставший в этой версии событий митрополитом Даниил. А поскольку люди того времени мыслили не совсем так, как в веке двадцать первом, то наиболее яркое свидетельство того подъёма вылилось в строительство по всей Руси церквей, причём по преимуществу каменных. Те же Таракановы, к примеру,
А во-вторых, нужно было выполнить и своё обещание, пусть и даденное самому себе. Ведь официальному патрону компании так ничего, кроме деревянной часовенки в Норовском и не возвели. А потому Андрей легко выложил сто рублей, в которые и должна была обойтись постройка новой церкви.
Нанятая артель споро вырыла по периметру будущего храма рвы и подготовила камни, известь, раствор и другие строительные материалы, необходимые для закладки. А каменотёсы выточили специальный камень, имеющий четырёхугольную форму с изображением креста. Оставалось лишь покончить с формальностями. Ведь, как известно, основание и построение храма может совершаться только правящим архиереем или посланным от него священником. Виновный же в сооружении церкви без благословения епископа будет подвергнут наказанию как презирающий епископскую власть. А оно ему надо?
Сам обряд начался с утра крёстным ходом. Во главе, сразу за диаконами с кадильницами степенно шествовал посланный новгородским архиепископом священник, облачённый в епитрахиль и фелонь. За ним, в многолюдном окружении шагал и Андрей со своими послужильцами, разодевшийся по такому поводу в дорогие одёжки. Клирошане громко распевали литийные стихиры, люди радостно подпевали и молились. Для местных это был настоящий праздник, на котором Андрей чувствовал себя чужим. Потому как за все эти годы так и не впустил в себя вот это искреннее верование. Для него все эти обряды и таинства так и остались синекурой. Непонятной, но нужной, дабы не сильно выделяться из толпы.
– Основывается церковь сия во славу Великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, в честь и память Иоанна Нового, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь, – громко произнёс священник, укладывая закладной камень.
Потом было кропление основания церкви с четырёх сторон, начиная с северной, против солнца с пением псалмов и чтением особой молитвы, пение перед водружённым крестом, лицом к востоку, молитвы призывания Святого Духа и коленопреклонённое: "Хвалим Тя, Господи Боже Сил…". Часы летели незаметно, и когда обряд был всё же закончен, Андрей даже не сразу поверил этому. Всё ждал, что церковники ещё что-то удумают. Но нет, церковь Иоанна Сочавского была наконец-то заложена, и через год ожидалось её освящение и первая служба.
Напоследок, князь решил вновь посетить старых знакомцев, набравших за последние годы ещё большую силу. Ныне "староста купеческий" Василий Никитич Тараканов по слову государя вёл суды совместно с наместниками и четырьмя целовальниками, менявшимися ежемесячно, дабы наместники новгородские судили по правде, а не "по мзде". Да и торговые дела у них шли куда лучше. Отчего они, сами того не подозревая, стали для Андрея этакими агентами влияния, поддерживая среди торговых людей мысль о развитии русского мореходства и необходимости обустройства нормального порта на Балтийском море, дабы плавать по всем государствам со своими товарами, да на своих кораблях.
Купцы гостя встречали на крыльце, с почётом. В трапезной слуги уже накрывали стол. Поскольку день выдался постный, то выставляли лишь безмясные явства – сельди, уху, белорыбицу свежую в рассоле, грибы, пироги кислые, кисели с маковым молоком, лапшу гороховую да оладьи. К делам, как всегда, перешли после сытного обеда.
– Тут такое дело, господа купцы, что надумалось мне развернуть ко всему ещё и Северную компанию. Дабы из славных Холмогор беспошлинно в ту же Европу товар возить. Да грумаландский ход развивать, да в Лукоморье дорогу проторить. А беседую я с вами потому как слыхал, что и вы на те места глаз положили. Ну, так чтоб не шкодили, да проторы друг другу не чинили, решил вот поговорить. Чай на Балтике друг дружке ножки не топчем, а уж на тех просторах и вовсе жить в дружбе надобно. Да помогать, коли в нужду кто попадёт. Как, купцы, сговоримся полюбовно?