Князь Барбашин
Шрифт:
Когда же и с захваченной южной стены во двор потекли русские десятки, сражение достигло своей кульминации. Русские успели озвереть от потерь и пролитой крови, и лезли напролом с упорством фанатика. Зарубленные, заколотые или просто застреленные, шведы были уничтожены практически все. Не помогло и то, что некоторые пытались сдаться. Но поздно, пленных сейчас уже просто не брали.
Покончив с гарнизоном, поместные бросились добивать успевших разбежаться по углам, и при этом едва не перерезали всех женщин и детей, которых отыскали в одной из башен. Хорошо, что среди первых ворвавшихся внутрь оказался князь Леонтий Жеряпа со своими боевыми холопами. Он успел сориентироваться в обстановке и благодаря этому члены семей погибших защитников остались живы, хотя и перепуганы до животного ужаса. Однако, учитывая, что большинству из них предстояло всю оставшуюся жизнь влачить судьбу пленённого холопа, то трудно сказать, было ли им от этого легче. Потому как даже
Так пал неприступный Олафсборг.
И когда это случилось, Андрей с удивлением обнаружил, что солнце, предвестником которого перед началом штурма была лишь заря на востоке, уже вовсю светит над головой. Почти пять часов и несколько сотен погибших понадобилось войску, чтобы достичь этой победы. Зато теперь путь вглубь Финляндии им был открыт. А с учётом разгрома армии выборгского наместника можно было и не бояться за свои тылы. Собрать сейчас в Финляндии сильную армию было за гранью фантастики.
Как Андрей и обещал, первый победный пир был устроен в большом зале захваченной крепости. После чего рать стала готовиться к победному шествию по финской земле, а князь Ростовский отправился назад в Новгород, откуда ему предстояло ехать ещё дальше, к войску под Киев.
В Нейшлотт, ныне уже переименованный в Озёрск, приехали его первые жители, сманенные из самых разных мест Руси. Немного. Всего десять семей. Но это было только начало долгой работы по вливанию этих земель в состав Руси-матушки.
Ну и как же было обойтись без церкви. Архиепископ новгородский уже давно подобрал кадры для новых приходов. Отец Илларион первым делом освятил по православному обряду бывшую католическую церквушку и вскоре начал вести нормальные службы. В общем, жизнь в новом городке налаживалась. Хотя главная проблема была пока не решена.
Все как-то забыли, что воеводы назначаются только в города, а поскольку как таковых городов в этих местах не наблюдалось, то и вопросами воеводства и кормлений никто не задавался. А вот теперь, готовясь продолжать начатую операцию, Андрей сообразил, что тут, в Озёрске в любом случае необходимо создавать подчинённый наместнику центр управления, потому как в местных реалиях напрямую из Овлы много не накомандуешь. Но если для Овлы у него ещё были кадры, то вот для Озёрска не было ничего. Нет, на сам замок, куда государь обязательно пришлёт гарнизон и воеводу, он не претендовал, а вот на Озёрск очень даже да. Уж слишком удобное место он занимал. И оседлать этот торговый хаб сейчас, пока он существовал в зачаточном состоянии, Компании было просто необходимо.
Сделав себе зарубку разобраться с этим вопросом, Андрей вновь переключился на дела военные.
Через несколько дней из Озёрска вышла хорошо отдохнувшая рать под руководством князей Шуморовского и Жеряпы, задачей которых было охватить как можно большую территорию и привести к покорности как можно больше населявших её людей. Хотя Андрей сильно не обольщался, понимая, что после них те края, скорее всего, придётся основательно заселять по новой.
Поскольку особенностью финских земель было обилие лесов, рек, озер, множества болот и заболоченных местностей, то они вовсе не располагали к применению больших масс конницы. Зато здесь было очень удобно передвигаться по системам рек и озер, которых было просто изобилие. Именно потому для рати отдавались все ушкуи и лёгкие струги, да сколотили несколько плотов, на которых можно было бы при необходимости перевозить коней, оплывая непроходимые чащобы. Получилась этакая конно-судовая рать, впрочем, вещь отнюдь не редкая на Руси.
Сам же Андрей со своим камским полком и частью пищальников тоже отправился сначала в Новгород, а оттуда в Норовское.
Намотав на сапоги сотни вёрст и тонны грязи, рать наконец-то дошла до Норовского, где её уже ждали изготовленные к выходу корабли. И была неприятно удивлена тем, что воевода задерживаться тут вовсе не собирается, сразу же занявшись размещением воинства по кораблям.
А дело это было вовсе не лёгкое, ведь с учётом его полка у него под рукой собралось почти пять сотен бойцов, а кораблей было ограниченное количество. Их же нанимали за казённый счёт, а государство во все времена было в таких делах весьма прижимистым. Особо помучиться пришлось с лошадьми, без которых поместные дворяне воевать практически не умели. Да ещё пищальники так и норовили показать свой нрав. Где-то переборщили со хмельным, где-то попробовали подраться, а кому-то просто понравилась чужая молодка. В общем, пришлось князю брать дежурные десятки камичей, вызывать начальных людишек пищального воинства, и наводить среди этой вольницы железный порядок, не сильно стесняясь в средствах. Это потом он подумал, что, возможно и вправду не стоило так спешить, дав людям получше отдохнуть, но сам же с собой и не согласился.
В общем, покончив так или иначе с погрузкой, уже через несколько дней довольно внушительный караван покинул россонский затон и, расправив паруса, начал неспешное движение к первой цели этой военной кампании.
Во вторник 24 июня 1520 года караван под зелёным торговым флагом, доставшемся Руси от новгородской республики, и красным с золочёной лодьёй посредине Руссо-Балтовских конвойных кораблей, бросил якорь у берегов острова Хайлуто, хотя правильнее было бы сказать у островов. Поднявшиеся в процессе гляциоизостазии из морских вод небольшие участки суши постепенно сливались вместе и ныне превратились в два больших острова, разделённых небольшим проливом, который продолжал исчезать и окончательно исчезнет к восемнадцатому столетию, и одним поменьше чуть в стороне. Лишь к семнадцатому столетию им предстояло соединиться в один большой остров. Однако этот процесс вовсе не мешал людям вот уже несколько веков селиться тут, пусть и небольшими группками, занимаясь в основном рыболовством, охотой и возделывая небольшие поля. И именно островитяне и оказались первыми, на кого наложил свою тяжёлую руку новый овловский наместник.
Впрочем, приведением местных жителей к присяге русскому государю можно было и подождать, потому Андрей использовал его только для ночной стоянки и одного небольшого, но должного войти в историю события. Он посчитал, что не стоит возвращать эти земли под видом частной компании, а потому следующим утром боевые корабли эскадры торжественно подняли большие белые полотнища с косым крестом святого Андрея Первозванного, сшитые специально для такого момента новгородскими ткачихами.
И Андрей очень надеялся, что десант в Овлу навечно станет первой боевой операцией русского регулярного флота. Впрочем, не стоило забегать вперёд, ведь её ещё только предстояло осуществить.
Среда 25 июня 1520 года началась для Ивора Лоде с известия, принесённого береговым дозором о том, что большой караван, что вчера заночевал у дальних островов, ныне уже не спеша подходит к устью Улео. Сердце фрельса ёкнуло и рухнуло куда-то вниз. Он ведь ещё вчера понял, кто это пожаловал, но остатки надежды ещё теплились где-то внутри. Да, гарнизон был приведён им в повышенную готовность, но больших надежд комендант не питал. Хорошо, если удастся, как в былые годы, отсидеться за стенами, но порт и селения на многие мили окрест будут разорены и уничтожены. Потому что, несмотря на его многочисленные письма, ни Стокгольм, ни Корсхолм, где находилась резиденция правителя всей Остроботнии, куда и входил Улео вместе со всем уездом, помощи так и не прислал, так что под рукой у него была всего сотня наёмников и целых две небольших однофунтовых пушки, наличием которых, впрочем, мог похвастаться не каждый город в Финляндии. Так что по местным меркам в Улеаслотте были сосредоточены весьма большие силы, вот только русские, как ему казалось, не просто так вынюхивали тут всё год назад и явно пришли сюда с более превосходящими силами, чем было у него. Конечно, вчера ему пытались возразить, что русские уже пробовали Улеаслотт на зуб и подавились им. Но это было более ста лет назад и тогда русские притащились по рекам и без осадных машин и тем более пушек. А сейчас они уж точно прихватили хотя бы десяток орудий, ведь корабли – не лёгкие речные лодки и их не надо было таскать через пороги и водоразделы. И если это так, то дни Улеаслотта сочтены. Да, пятибашенный замок строили лучшие мастера из прочной лиственницы, засыпая промежутки между стенами землёй и камнями, но его стены давно не ремонтировались и вряд ли долго устоят под сосредоточенным артиллерийским огнём. Так что вся надежда была лишь на своевременную помощь наместника Остроботнии, гонец к которому ускакал ещё вчера, и лишь мысль о том, что всё самое ценное он уже успел переправить в Швецию, хоть немного радовала его в эти часы.
Позавтракав в одиночестве, комендант, накинув плащ, ведь денёк сегодня выдался ветреным, не спеша побрёл на ту башню, что ближе всего была к селению, раскинувшемся на другом берегу Улео. Как оказалось, до него сюда уже успели подняться командир наёмников Бъёрк и Нильс Арведсон, исполнявший в замке должность главного канонира. Он же пришёл хоть и последним, но весьма вовремя: чужие суда как раз появились в виду замка. Что сказать, зрелище было впечатляющим. Большой караван медленно лавировал между островами, входя в речной затон, на берегу которого и раскинулось селение Улео. Первыми по реке поднимались два корабля ранее не виданной конструкции. Зато примерное описание нечто подобного он уже получал от рыбаков, тех, что невольно оказались в плену у прошлогодних гостей. Корабли шли довольно уверенно, хотя их командир всё же не до конца доверял лоциям или невольным лоцманам. Лоде хорошо различал фигуру матроса на баке, неустанно бросавшего лот.