Князь Барбашин
Шрифт:
Последним местом, где Андрей повёл себя как хозяин, а не как завоеватель, было поселение Торнио в устье реки Турнеэльвен. Это было вызвано тем, что когда он изучал такой малоизвестный вопрос, как границы средневековой Руси (навеянный, кстати, очередным форумным срачем), то с удивлением уяснил, что формально границы вплоть до 17 века считались по Ореховецкому договору 1323 года и соглашению с норвежцами от 1326 года. А по ним, граница Руси юридически считалась по этой самой реке Турнеэльвен.
Место ему понравилось: довольно широкое устье и порядочная глубина реки позволяла заходить сюда не только прибрежным посудинам, но и хорошим морским судам. Недаром в истории Торнио долгое время был крупнейшим торговым городом Севера, и даже некоторое время считался
А вот судя по угрюмому виду местных потомков викингов, Андрей подумал, что вариант с силовым решением окончательного присоединения отвергать не стоит, но для начала решил окончить дело миром. Тем более что большинство населения всё же составляли финны и саамы.
Объявив, кому отныне принадлежит земля, он сначала организовал приведение всех к присяге, и лишь потом занялся скучным делом налогов и сборов. А так же наметил место под будущую крепость, хотя, возможно, потом крепостной розмысл и посчитает по-другому. Ну, так на то он и мастер. А вот то, что крепость тут будет нужна, он не сомневался ни секунды. Торнио предстояло на триста лет раньше, чем в его истории стать форпостом Руси в этих местах.
А дальше уже начинался настоящий поход. И хотя до истинного расцвета северным землям Швеции было ещё как минимум век, мест, где и чем поживится, вдумчивому грабителю было немало. Лулео, Умео, Питео (точнее пока что деревушка Ойебю) и Шеллефтео уже существовали и вмещали от полусотни до сотни жителей. А вокруг них кучковались небольшие деревушки-фермы с распаханными полями. Правда, пахотные земли были существенно ограничены рельефом, а потому не стоит удивляться, что размеры полей не превышали 1/2 – 2 акров, на которых в основном высеивались рожь и ячмень. Но даже на этих клочках взгляд любого гостя довольно часто цеплялся бы не за соху, а за плуг, которым местные пахари и поднимали тяжёлую землю. А подавляющее большинство крестьян представляли из себя не зависимых от воли барина людишек, а свободных бондов.
Однако, несмотря на развитое сельское хозяйство, а точнее именно потому, что местные условия были более пригодны для выпаски скота, а не для выращивания хлебов, не стоит удивляться, что главной основой жизнеобеспечения местных поселений стало именно скотоводство. Наряду с рыбной ловлей. Ведь местные реки были просто полны рыбой. По весне в них ловили лосося, а потом часть рыбаков поднималась к внутренним озерам, чтобы ловить щуку и окуня во время нереста. Остальные уходили в море, где ловили сельдь и тюленей, охотившихся на них.
А ведь кроме приехавших шведов на этих землях испокон веков жили саамы: пасли оленей, ловили рыбу, собирали ягоды.
Но всё же главным богатством Швеции считались металлы – железо и медь. Их добывали в болотах и тесных штольнях, прорубленных в горных склонах до самых богатых жил. И хотя в этих местах до настоящих шахт ещё дело не дошло, но это никак не мешало потомкам викингов и всё ещё не до конца окрещённым саамам собирать в окрестностях любую легкодоступную или залегающую не слишком глубоко руду. А потом, очищенное и сплавленное в бруски и чушки, железо скапливалось в самых крупных поселениях в ожидании кораблей из южной Швеции или Ганзы.
Первыми под раздачу попали окрестности Лулео.
Волнообразные долины, обрамлённые лесами, и тысячи озер, погружённые в тишину и спокойствие внезапно были разбужены криками и громом выстрелов. Десант, посаженный на лодки, что тянулись на канатах за кораблями, на вёслах проскочил глубоководный залив, ещё не обмелевший из-за всё того же процесса гляциоизостазии, и высадился прямо на деревянные пирсы, свалившись шведам словно снег на голову.
Лулео ныне находился на десяток километров дальше, чем в будущем, и представлял из себя довольно крупный посёлок, привычно состоявший из множества хаотично построенных усадьб, с широкой торговой площадью и обнесённый со стороны суши довольно высоким частоколом с парой воротных башен. То есть был типичным портовым местечком, которые обычно поначалу служили центрами администрации и сбора государственных податей; а со временем превращались в города. Зато в отличие от настоящих городов, в их управлении и деловой жизни ещё не преобладала немецкая составляющая. А население таких поселений составляли люди, занятые по преимуществу торговлей, ремеслом, промыслами, товарным огородничеством, работой в хозяйственных и административных органах и трудом по найму.
Но вот чего точно у них не было, так это сильных гарнизонов, а потому высадке полусотни солдат могли противостоять только небольшое число стражников и сами жители, собранные в ополчение. Ведь глупо было бы думать, что они до последнего не увидят огромное количество лодок, быстро гребущих в сторону порта, где у деревянно-засыпных пирсов стояли на привязи парочка кнорров-переростков, выглядевших словно привет из далёкого викингского прошлого. Но эффект неожиданности был всё же более менее достигнут и выскочившие на пирсы и берег солдаты с ходу объяснили местным всю пагубность попытки сопротивления, после чего начался плановый грабёж.
Врываясь в дом, любой десантник, бывший когда-то обычным жителем и на себе познавшим цену железного инструмента, буквально дивился богатству местных жителей. И по гражданской привычке хватал и грёб всё: гвозди, кочерги, котлы и любой непонятный инструмент, сделанный из металла, даже не думая, для чего он нужен. В хозяйстве всему найдётся применение, а на крайний случай можно просто пустить на переплавку.
Покончив с железом, хватали уже всё остальное: хлеб, холст, верёвки и канаты, меха и кожи, бочки с медом и пивом, солониной, грибами, квашеной капустою, сыры и кади с топленым маслом, копченую и вяленую рыбу – всё, что только могли взять в руки. Жителей уже привычно вязали и строили в шеренги. Оставлять после себя что либо или кого либо Андрей запретил строго настрого. Чем позже шведы восстановят местный быт и производства, тем лучше. А пленников ведь можно было либо охолопить, либо продать: всё помощь себе либо семьям, оставшимся на Руси. Тех же, кто пытался сопротивляться, убивали безжалостно. И в результате к вечеру жители Лулео оказались чужаками в собственном городке, а в их домах вовсю хозяйничали незваные гости.
Тем временем корабли по найденному фарватеру вошли в залив и вскоре причалили к освобождённым пирсам, ведь кнорры местных были давно сноровисто вытянуты на берег. Ступивший на землю князь с интересом оглядел образцы местного корабельного творчества. Что сказать, широкие и вместительные кораблики с малой осадкой были легки в постройке и вполне хороши для местечковой торговли, где поселения стояли в довольно мелководных бухточках. Кстати, они вполне могли пригодиться и ему для тех же целей. То есть для достижения берега. Ну и, разумеется, вывоза награбленного. Ведь Лулео был первым, но далеко не последним поселением, которое ему предстояло посетить.