Князь Барбашин
Шрифт:
Хан Касым – потомок тринадцатого сына Джучи-хана – был осторожен и умел, как дальновидный политик, терпеливо выжидать там, где, казалось бы, положение позволяет ускорить решение вопроса. Возможно, именно поэтому ему удалось включить в состав своих владений основные районы Семиречья, а само ханство усилилось настолько, что предприняло успешный поход на шейбанидский Ташкент. И только решив дела на востоке, он позволил своему взору обратиться на запад, где Ногайская Орда переживала к тому времени тяжёлый кризис. Там два претендента на ханский престол Алчагир и Шейх-Мухаммед увлечённо резались за власть.
Войска Касыма стремительным ударом ворвались на ногайские земли и довольно легко
Успех в этой войне привёл к тому, что уже крымский хан в переписке с турецкими властями начал высказывать беспокойство по поводу расширения владений Казахского ханства в западном направлении. Ведь Гиреи сами желали править в этих местах, и появление сильного и опасного соседа было им совершенно не нужно. Зато эти события заставили крымских ханов слегка отвлечься от того, что происходило на их северных рубежах.
А там продолжалось многолетнее выяснение отношений между двумя великими княжествами Литовским и Московским.
В мае месяце начался сбор войск. Полки собирались сразу в нескольких крепостях, заодно выставляя ратный дозор по окскому рубежу. Однако, благодаря вторжению казахов, татарам было не до грабежей, а потому в двадцатых числах мая 1520 года из Новгород-Северского первым выступил под Киев князь Василий Шемячич. Не заморачиваясь сильно, он просто повторил маршрут своего же похода 1512 года.
Следом за ним выступила и лёгкая рать князя Ивана Михайловича Воротынского. Переправившись через Днепр, она занялась любимым делом – разорением огромных территорий вплоть до Бобруйска и Мозыря.
Кампания 1520 года была задумана с большим размахом и не имела одной конечной цели, как смоленский поход, а подразумевала несколько одновременных ударов и одну главную и несколько второстепенных целей, достижение которых отдавало под руку Василия все земли по правому берегу Днепра и опорные пункты на его левобережье. Такое планирование было внове для молодой державы, и даже сами воеводы, составлявшие план, ныне пребывали в большом напряжении, зарабатывая новый опыт.
Полки князей Василия Микулинского, Михаила Барбашина и Андрея Великого с малым нарядом выступили к Речице, Быхову и Рогачеву, чтобы либо взять, либо блокировать эти городки. И хотя наличных сил у них было не много, но выяснилось, что для поставленной задачи их вполне хватало. Да и кто там мог оказать сильное сопротивление?
Сотни князя Андрея Петровича Великого быстро вышли к окраинам Рогачёва.
Городок занимал край мыса на правом, возвышенном берегу реки Днепр, при впадении в него реки Друть. С трех сторон его охраняли высокие крутые склоны, а со стороны поля – ров. Вот только его укрепления могли вызвать у нападавших либо смех, либо плач. А всё потому, что городок принадлежал пинскому князь Федору Ивановичу, который, будучи бездетным, уже завещал его королю Сигизмунду. В результате нормальный замок в нём должна была выстроить
В результате русским не пришлось даже штурмовать город. Едва раскалённые в печи ядра зажгли часть деревянных домов и обрушили небольшой участок стены, рогачёвцы предпочли сдаться на милость победителя.
Михаилу Барбашину достался Быхов.
Городок вырос на месте стоянки проплывающих по Днепру торговых караванов. Расположенный на важнейшем торговом пути древности, известном как "путь из варяг в греки", Быхов имел стратегическое значение, и, казалось, это должно было привести к его небывалому расцвету. Вот только на деле всё было совсем не так. С 1495 года Быхов перешёл во владение князей Гаштольдов. Причем город стал принадлежать не какому-то рядовому князю, а самому Альбрехту Гаштольду. Однако владельцу долго было не до своего владения. То он сидел в тюрьме по наветам своего недруга Радзивилла, то оказался в плену. В результате Быхов хирел на глазах. Ныне в нём проживало едва четыре сотни человек, а из всего хозяйства имелось лишь несколько лавок и постоялый двор. А крепость и вовсе словно застыла в прошлом и выглядела всё так же, как в мемуарах генуэзца позапрошлого века, всё такой же старой и полусожжённой, с высоким земляным валом, вот только в ней уже не было сотни всадников.
А ещё горожанам для раздумья подкинули подмётные письма, в которых от имени владельца городка Гаштольда предлагалось сдаться на милость московским воеводам, ведь Быхов де был пожалован ему московским князем в вотчину. Это вызвало горячие споры в рядах горожан, доходивших до драк, а в результате эта пропагандистская диверсия привела к тому, что город просто открыл ворота, едва на горизонте показались русские сотни.
А вот князю Микулинскому не повезло.
В начале XVI века Речице, которую ему предстояло осаждать, начали досаждать крымские татары. И поэтому городские укрепления, построенные ещё Витовтом, были давно уже отремонтированы и приведены в порядок. Городской замок стоял на крутом берегу Днепра, имел земляной вал и глубокий ров, над стенами возвышались пять башен, а с городом он соединялся подъёмным мостом. Торговая площадь города размещалась у подножия детинца, рядом с устьем речки Речица. Рядом была устроена пристань, на которой швартовались торговые суда. Сюда же вела дорога с противоположного, левого берега Днепра.
Ко всему речицкий замок был расположен так, что полукольцом окружал посад, который в свою очередь так же имел и собственную линию укреплений.
А чтобы поддерживать всё это в порядке, по указу Сигизмунда Старого доходы с Речицкой мытни, медовой, пивной и винной корчмы должны были идти на ремонт и строительство замка. В пользу местного правителя шел так же каждый десятый осетр и "со всяких рыб десятая рыба", а от каждого посаженного в тюрьму – по четыре гроша. Мещане и жители волости обязаны были давать на охрану замка по шесть сторожей. Они же должны были поставлять дрова в замок и осуществлять "будованье замковое".
В общем, из всех днепровских городков Речица оказалась самым крепким орешком.
Князь Микулинский, попытавшись с налёта взять её, только лишь понёс потери и вынужденно сел в осаду. Впрочем, этот вариант так же был предусмотрен, а потому первую часть плана кампании можно было считать выполненной.
И наступало время второй части.
Из Смоленска выступила большая рать князя Андрея Курбского и Андрея Бутурлина, которой предстояло обустроить главный лагерь у Киева.