Князь Барбашин
Шрифт:
– Я думаю, рассказы про сказочные богатства за океаном, что давно будоражат всех правителей, дошли и до тех мест. Так почему бы и русскому государю тоже не восхотеть поискать тех богатств? А Исландию они хотят использовать как промежуточный порт.
– Это они сами рассказали или это твои домыслы? – король был явно заинтересован.
– Конечно же, они молчат, мой король. Но догадаться тому, кто много времени провёл на палубах ведь не трудно. Хотя для меня это стало откровением. Русские ведь только-только вышли в море, а уже мечтают об океанских плаваниях.
– Чёрт возьми, Норби, вы что,
Норби в ответ лишь промолчал. Не то чтобы он был сторонником канцлера Петерсена, но именно эти его мысли он разделял полностью. Чёрт с ней, с Индией, но Гренландию отыскать явно стоило. А если учесть, что путь туда уводил на запад, то, возможно, от Гренландии до земель, что испанцы нашли за океаном, и которые всё чаще стали именовать Америкой, не так уж и далеко. А чем Дания хуже Испании?
Король, внимательно наблюдавший за собеседником, понимающе хмыкнул.
– Мой морской волк рвётся на простор. Ему тесно в закрытой Балтике. Что ж, я тоже не прочь прославится, как покровитель открывателей новых земель. Надеюсь, ты помнишь, наш уговор? Швеция пала и пора от слов переходить к делу.
– Да, мой король. Я отыщу Гренландию и вновь водружу над нею королевское знамя.
– Я не сомневаюсь в тебе, Северин. Но вначале моя коронация, – добавил он строго. – А только потом поход. И да, что посоветуешь сказать русским? Может им всё же отказать?
– Если позволите, – хитрая ухмылка застыла на устах адмирала. Дождавшись разрешающего кивка, он продолжил: – Подлый Гданьск десятками шлёт свои корабли в те воды, не спрашивая вашего соизоления. Русские, при всём их желании, пошлют куда меньше. Зато русским так понравилось нападать на гданьских купцов…
– Что стоит им разрешить, и они сами накажут ганзейцев за своеволие, – рассмеялся Кристиан. – Что ж, пожалуй, я подумаю над этим. А пока выдели им человека, пусть, наконец-то, обустраиваются в моей столице. Я верю, что Копенгаген от этого только выиграет…
Разумеется, Сильвестр Малой не знал о содержании разговора между королём и адмиралом Норби, оказавшимся тем самым человеком, к которому он и должен был обратиться по приезду в Копегаген. Зато предложенное место осматривал весьма придирчиво, хотя и помнил поговорку про дарённого коня. Но дело есть дело. Конечно, Дания бедная страна и большинство предлагаемых ею товаров имелось и на Руси. Но тут был важен, как говорил князь, сам факт наличия своего торгового представительства. Ведь это именно с них и начинается настоящая большая торговля. Именно поэтому Любек до сих пор так и не разрешил русским купцам устроить своё подворье. А ведь не у всех купцов был такой контрагент, как Мюлих, хотя Таракановы, вроде бы, тоже с кем-то договорились.
Двор, выделенный под русское подворье, был средних размеров, но имел пару крепких построек, которые можно было легко переделать под склады и вполне добротное здание под жильё. Квартал, конечно, был не из богатых, но зато дорога к рынку и порту была относительно
Но датчане думали по-другому, нежели ревельцы, так что никаких ограничений не устанавливали. Плати за дрова и хоть обтопись. Так что, пока под рукой была рабочая сила, приступил Малой к обустройству двора. Заодно и приказчиков поднатаскал, тех, кто останеться тут торгпредами. Ведь от их хватки будет зависеть объём закупленного и цена проданного. Ну, а как иначе, ведь не одному Малому на себе всё тащить. Ему же не разорваться. Будет тут сидеть отдельно свой человечек, ну а что бы в ереси не ударился, да сильно по Руси не тужил, будет он меняться временами. Хватит уже по-дедовски торговлюшку вести. Пора и показть, на что русский-то купец способен.
Однако главнуюю задачу, ради которой он и оставался тут, да и корабли зимовали (а ведь стоянка их в чужом порту в большую деньгу влетала), выполнить ну никак не удавалось. Но надежды Сильвестр пока не терял…
Подгоняемые крепким юго-восточным ветром, шли по Студеному морю промысловые кочи, возвращаясь с летних промыслов домой. Слетевшиеся на запах рыбы чайки, пронзительно крича, носились над палубами, выискивая, чем бы поживиться и мешая усталым артельщикам отдыхать.
На носу коча сидел, вытянув ноги и укрываясь от пенных брызг потяжелевшей от воды овчиной, промысловик, выполнявший роль вперёдсмотрящего. Вдруг он резким движением руки заломил вяленную шапку на затылок и пристально всмотрелся вдаль. А потом, отбросив овчину и вскочив на ноги, зычно заорал:
– Земля, братцы! Ей богу, земля!
Словно помолодевший за прошедшее лето Данило, одним махом отбросив овчинное одеяло, которым укрывался от холодного ветра, сел и приложил руку к глазам. Столь долгожданный берег наконец-то стал виден на горизонте, хотя до самих Холмогор было ещё ой как далече. Но вид родной земли словно придал людям сил. До дому осталось ведь всего ничего. Зато промысел вышел просто на славу. Покончив с оформлением двора, Данило, которого ещё не забыли в здешних краях, смог-таки покрутить в городе и окрестных селениях достаточное количество парней и мужиков, да прикупить несколько старых, но ещё крепких коча. Хоть и с опозданием, но новая артель вышла в море на промысел. И за оставшееся лето да осень удалось ей и сельди взять, и сёмги, и моржа набить, и пуху птичьего набрать. Смилостивился Никола-угодник, лёгок был путь до Груманта, где и зверя морского и песцов вдосталь водится.
Вспомнив трудовые деньки, Данило с гордостью обвел глазами ныряющие в волнах кочи. Его артель! И пусть он тут всего лишь приказчиком выступает, но в оснащение вложены были и его личные деньги. Князь ведь был только за, коли свои люди в дела вкладываться будут. Потому как понимал, что радеть за дело станут лучше. И даже грубый подсчёт подсказывал бывшему студенту, что не прогадал он с вложениями, ох не прогадал. А то, что в артель пришлось много молодых набирать, так то даже лучше вышло. Первый-то покрут всегда дешевле стоит.