Князь Изгой
Шрифт:
Ну да, судя по всему, готские, но ещё, чёрт побери, восемь неизвестных! Ни в какие ворота не лезет. Похоже, у нас образовалась новая атта! Нет, такие вопросы с кондачка не решить, требуется профессионал по рунической письменности, и я, кажется, знаю, где такого найти. Андрей Михайлович, заведующий отделом археологии эпохи великого переселения народов и раннего средневековья. Если это не подделка, то рядом со мной археологическая находка мирового значения! Андрей, доктор исторических наук, да и меня хорошо знает. Приходилось как-то передавать ему обломки копий, керамику, монеты и прочее барахло, что проходило через мои руки. Но и я не уеду, да вы что! Завтра же зайду с другого берега, копну место, откуда пласт съехал. Мало ли чего интересного там найду.
Пока откапывал камень, пока разбирался с рунами и отправлял фотографии на электронную почту, завечерело. Солнце садилось. Закатные лучи света, пробиваясь через листья лещины, падали на едва заметные зёрна кровавого кварца и, отражаясь, ярко вспыхивали формируя ажурный узор из сотен и сотен точек, похожий на… Не знаю, с чем и сравнить. Разве что со звёздным небом, только не нашим, не земным. Протер глаза. Узор пропал. Опять показалось… Ан нет. Снова появился. Какой занятный эффект.
На небе взошли первые звёзды, а я всё сидел и сидел у камня не в силах отвести от него глаза. Он не отпускал. Слабый порыв ветра принес несколько сухих листьев, закрыв лик богини. На автомате смахнул их, и рука взорвалась болью. Ай! Похоже зацепил что-то острое. До самого мяса ладонь рассёк. Кровь, попав на камень, зашипела и мгновенно впиталась. Руны налились призрачным мертвенно-голубым светом и замерцали в такт сердцу.
Несколько минут и наваждение схлынуло. Что тут за чертовщина творится?! Старик, взбодрись. Уже до глюков дошёл, ты ведь не пил вчера. Разве можно так урабатываться? Нет… А вдруг? Так и быть, проверю. Капнул немного крови из ещё кровоточащей раны на камень. И… ничего. Вот она, кровушка. Так, Серёжа, это клиника. Давай-ка возвращаться. Вон, смотри, какие тучи по небу тянут. Не дай бог попасть под ливень, тебе сейчас болеть никак нельзя.
Держась за ветви, спустился вниз. У самого берега, как назло, поскользнулся и съехал, пардон за выражение, на заднице в воду. Э-э-эх! Продрался сквозь кустарник, схватился за заякоренную лодку, неуклюже перевалился через борт, едва не перевернув своё плавсредство.
— Ну нет, братец! Такие акробатические фокусы больше проделывать не стоит. Завтра, лучше с высокого берега спуститься, обвязавшись верёвкой, — я качнул головой и улыбнулся, вспоминая лихой спуск.
Вяло взмахивая веслом, переправился на другую сторону и из последних сил вытащил лодку на берег. «Батарейка» окончательно села, усталость навалилась свинцовым грузом и, добравшись до палатки, я, не раздеваясь, завалился внутрь, забывшись тяжёлым сном.
Ближе к полуночи Луну закрыла гигантская чёрная туча, внутри которой, словно клубок змей, ветвились разряды. Цепная молния, собравшаяся из десятков ветвей, ударила прямо в рунный камень. Петаватты энергии должны были испарить, раздробить его, но он лишь впитал разряд, а после отразил его на другой берег, в палатку с мирно спящим пенсионером Сергеем Ивановичем Тимофеевым.
Вспышка. Боль. Ревущее пламя. На меня несётся переплетённый шар змей и молний, распадается прямо передо мной, и я вижу за ним красивое женское лицо с изумрудно-зелёными глазами. Её пристальный, надменный взгляд видит меня насквозь, прощупывает самые дальние уголки памяти, крутит словно детскую игрушку и… откидывает.
Новая вспышка. В черноте космоса, на фоне россыпи звёзд и туманностей плавают призрачные руны. Как будто заметив меня, они выстраиваются хороводом вокруг, сплетаются, отражаются и меняют форму перетекая друг в друга…
Опять вспышка. В меня летит отрубленная голова бородатого мужика. Она скалится и дико хохочет. Не успеваю увернуться, только едва отворачиваю лицо. Удар, и сразу за ним приходит дикая, разрывающая боль в затылке. Боль пульсирует, она захватывает тело, а я тону, тону, медленно погружаясь в чёрную трясину…
Глава 2
В голове клубится белесый туман безвестности. Кто я? Где я? Сквозь серую марь, на грани слышимости чудится завывание метели, ржание коней, хруст снега и невнятные обрывки речи. Словно на голову толстый матрас накинули и сказки Пушкина читают. Что-то слышно, а что именно разобрать невозможно.
За звуками пришла боль. Тупая, пульсирующая, сконцентрированная в области затылка. Словно помело она выгнала туман, вернула чувства. Разом вспомнил последние события, осознал себя. Правда, рук и ног как будто и не было вовсе, лишь чувствовал, как на лицо падают снежинки. Падают, и не тают.
Снег? Чёрт побери, каким таким волшебным образом я из осени в зиму попал? Что это за бред. Рывок, следом ещё, более жёсткий. Острая боль в связках обозначила, что ноги у меня на месте. Млять! Волочат прямо по целине. Как куль с…
Тянут быстро. Человек так не сможет, а значит что? Привязали к машине? Нет, не похоже. Не слышно звуков двигателя, зато ржание и запах конского пота как бы намекало на очевидный вариант. Резко дёрнуло и спина врезалась в твёрдый наст взорвавшись новой вспышкой острой боли.
Стоп. Серёга, успокойся. Но как успокойся? Тянут как бревно, ни капли не заботясь о том, как пациент себя чувствует. И что это значит? С живыми так не обращаются. Думают дед уже того, копыта откинул. И кто это может быть? Дикие нелюди? Пришлые бандиты? Опять рывок и на это раз с трудом удерживаюсь от стона. Ироды! Твари! Да что бы вам пусто было! И что вам от старика надо?! Подожди, а кто в здравом уме позарится на твой нехитрый скарб? Ну захоти машину или лодку, меня им на кой ляд убивать, а после тащить куда-то ещё? Можно подумать, что смог бы сопротивляться, после вчерашнего дрых без задних ног. Забирай чего хочешь. Нет, тут что-то другое.
Попытался раскрыть глаза. Не смог. На лице корка из волос, снега и крови, смерзшихся в ледяную маску. Пробовал сокращать мышцы чтобы разогнать кровь, шевелить пальцами. Болезненные покалывания пронзившие конечности просигналили — отходят! Отбросив прочие мысли, полностью сконцентрировался на процессе, и тут впервые, вместо скрипа и едва слышимого ржания, смог разобрать членораздельную речь:
— Ждан, охолони! Правь к реке. Полынью зришь? Вона, гбежь [2] начинается.
2
Не видать, ни зги — в древнерусском языке слово «стьга» означало тропу (дорожку). При этом мягкий знак обозначал не смягчение согласной, а безударную слабо произносимую (в лингвистике это называется «редуцированную») гласную. Начиная примерно с XII века н. э. в древнерусском языке начался сложный процесс, который в лингвистике называется «падением редуцированных гласных». Например, «истьба» стала «избой», а «стьга» — «згой». Таким образом, не видно ни зги — не видно тропы впереди.
— Где, Фрол? Не видать, ни зги. [2]
— Ослеп что-ль? Осе [2] перед бочагом. [2] Вона, гляди куда ряп [2] побежал.
— Ага, вижу! Глазаст ты, Фрол! Тпру, пошла, пошла родимая.
Раздался удар хлыстом. Тело в который раз развернуло, набив порцию снега за шиворот и снова меня потащили. Что за дичь?! Что за бандиты такие? Какая-то долбанутая секта? С каждым мгновением больше и больше осознаю, что влип в какую-то мутную историю, а в экстремальных ситуациях я соображаю быстро. Война научила. Мозги в таких ситуациях правильно варят. Сейчас лучше всего прикинуться валенком и не отсвечивать. Считают непонятные типы тебя трупом, значит, надо им подыграть.
2
Не видать, ни зги — в древнерусском языке слово «стьга» означало тропу (дорожку). При этом мягкий знак обозначал не смягчение согласной, а безударную слабо произносимую (в лингвистике это называется «редуцированную») гласную. Начиная примерно с XII века н. э. в древнерусском языке начался сложный процесс, который в лингвистике называется «падением редуцированных гласных». Например, «истьба» стала «избой», а «стьга» — «згой». Таким образом, не видно ни зги — не видно тропы впереди.
2
Не видать, ни зги — в древнерусском языке слово «стьга» означало тропу (дорожку). При этом мягкий знак обозначал не смягчение согласной, а безударную слабо произносимую (в лингвистике это называется «редуцированную») гласную. Начиная примерно с XII века н. э. в древнерусском языке начался сложный процесс, который в лингвистике называется «падением редуцированных гласных». Например, «истьба» стала «избой», а «стьга» — «згой». Таким образом, не видно ни зги — не видно тропы впереди.
2
Не видать, ни зги — в древнерусском языке слово «стьга» означало тропу (дорожку). При этом мягкий знак обозначал не смягчение согласной, а безударную слабо произносимую (в лингвистике это называется «редуцированную») гласную. Начиная примерно с XII века н. э. в древнерусском языке начался сложный процесс, который в лингвистике называется «падением редуцированных гласных». Например, «истьба» стала «избой», а «стьга» — «згой». Таким образом, не видно ни зги — не видно тропы впереди.
2
Не видать, ни зги — в древнерусском языке слово «стьга» означало тропу (дорожку). При этом мягкий знак обозначал не смягчение согласной, а безударную слабо произносимую (в лингвистике это называется «редуцированную») гласную. Начиная примерно с XII века н. э. в древнерусском языке начался сложный процесс, который в лингвистике называется «падением редуцированных гласных». Например, «истьба» стала «избой», а «стьга» — «згой». Таким образом, не видно ни зги — не видно тропы впереди.