Князь Китежа
Шрифт:
— Изыди, нечисть.
Я хотел спрятаться за избушкой, как вдруг окружающие полянку березы с треском склонились и обвили мои запястья тонкими ветвями. Одновременно с этим из земли высунулись похожие на клубящихся змей корни и обхватили лодыжки, и в итоге я оказался распят, как князь Игорь.
— Теплая-теплая кровушка… — нечисть облизнулась и шагнула ближе. — Свежие-свежие кишочки. Как же давно я не лакомилась плотью русича…
Я попытался призвать щупальца, но те наотрез отказались подчиняться. Страх окутал меня, словно глыба льда, и сдавил
Если я хочу победить или хотя бы выжить, нужно пробудить принципиально иные эмоции — гордыню, похоть или праведный гнев. Вот только гневаться я мог только на Яру, гордиться в моем положении разительно нечем, а чудище напротив возбуждало так себе, несмотря на едва прикрытые натруженные ноги. Которые, правда, заканчивались спаренными как у косули копытцами.
«Даю установку — не ссать» — попытался подбодрить себя, хотя ужас все еще сковывал мышцы сильнее ветвей. Лешачиха меж тем подошла вплотную и приподняла меня чуть выше. Рванула и без того истерзанную рубаху, провела длинным острым языком по животу и прижалась ухом к груди.
— Сердце так и бьется… так и трепещет… Гонит русскую кровушку, сладкую-сладкую…
— Не ешь меня, диво лесное, — на ум снова пришли слова из детской сказки. — Я тебе еще пригожусь…
— Конечно, пригодишься, — она потерлась мордочкой о кожу и жадно вдохнула. — Сперва я выпью твою кровь, потом съем кишочки, а плоть закопаю под сосной, пока та не размякнет да не почернеет. И буду лакомиться ею до полной луны!
Я хотел еще поболтать, чтобы отсрочить смертельную трапезу, но нечисть вместо этого укусила меня за пупок. Да так больно, что я взревел медведем, а из-за спины выстрелили сразу шесть жгутов, словно позади расправил лапы громадный паук.
Я представил, как концы щупалец сплющиваются и заостряются, после чего бьют по корням. И это сработало — ноги освободились всего за несколько ударов, и я не без удовольствия саданул лешачихе коленом в подбородок.
Тварь громко клацнула клыками и отшатнулась, мотая головой. Я же резко подтянулся на ветвях, срезал их в полете и приземлился на крышу сторожки. Это, увы, меня не спасло, а лишь выиграло немного времени. Нечисть зашипела, как сотня кошек, и кроны закачались, точно их охватил ураган.
Ветви потянулись со всех сторон — хватали, хлестали, рвали одежду и кожу. Щупальца отмахивались и отбивались, как могли, срезанные побеги дождем сыпались на землю, но натиск вышел слишком сильным. Не оставалось ничего иного, кроме как покинуть опасную высоту.
Но я не стал просто прыгать вниз, а разбежался и сиганул прямо на чудище. Теневые хлысты направили точно в цель, я не без удовольствия выставил вперед ногу и врезал подошвой поперек выпученных от удивления глаз.
Лешачиха упала навзничь и потеряла власть над деревьями. Я же, наоборот, послал вперед щупальца — четверо обхватили руки-ноги и прижали к земле, пятое обвилось вокруг тонкой шеи, а шестое острым копьем
«Убей, убей, убей, убей, — молитвенным речитативом раздался в голове хор низких демонических голосов. — Забери ее силу, ее дух, ее волю!».
Я тряхнул головой, но хор не исчез, а лишь сбавил обороты. Существо предо мной определенно заслуживало смерти — это жестокий и беспощадный людоед в теле юной девушки, и все равно было сложно отнять даже такую жизнь.
«Отомсти за всех, кого она погубила, — гудели голоса. — Насыть нас ее болью. Дай нам ее ярость».
Лешачиха неподвижно лежала и смотрела на меня округлившимся слезящимися глазами. Ее губы сжались в белую линию — она не просила пощады, потому что пришла из мира, где пощада неведома, а сильный всегда убивает слабого. Она лишь удивлялась, почему я медлю с казнью.
— Пошла на хрен отсюда, — поднял ее на ноги, развернул к лесу передом и дал щедрого хлыста по заду.
Бестия тут же ускакала прочь, что ужаленная коза, и лишь у кромки леса обернулась и посмотрела на меня с еще большим недоумением.
— Поздравляю, — проворчала Яра, скрестив руки на груди и привалившись спиной к дверному косяку. — Ты только что лишился солидного куса силы и обрек пару-тройку крестьян на съедение живьем.
— Ну, извини! — огрызнулся я. — В моем мире не гасят всех налево и направо.
— Да неужели? — Яра с ехидной ухмылкой изогнула бровь.
— Ну, может, и гасят, только я не гасил. И для меня это дико.
— Хорошо, что нашел в себе силу побороть страх и призвать дар. Иначе твои кишки уже украшали бы соседние елки. Но помни — очень скоро ты окажешься на развилке: или ты, или тебя. Надеюсь, хотя бы тогда сделаешь правильный выбор.
— А что это вообще за приколы? Вытолкала меня навстречу смерти — и стоишь, как ни в чем не бывало?
— Так уж меня научили, — она равнодушно пожала плечами. — Так же учу и я. Можно сто раз объяснить, как правильно плавать, а можно один раз бросить в реку.
— Ага. И девять из десяти утонут.
— Значит, мне повезло, что ты — десятый.
— Знаешь, что? — ткнул ее пальцем в плечо. — Еще одна такая выходка…
— И что? — девушка осклабилась. — Ты меня побьешь?
Я не сразу нашел, что ответить. Если меня рядовая нечисть так отделала и школяр чуть не угробил, то что ждать этой ведьмы?
— Нет, — я опустил руку. — Но сделаю выводы.
Яра запрокинула голову и рассмеялась.
— Договорились. А теперь собери еду в корзинку — нам предстоит долгий путь.
— Куда?
— Все ты сразу знать хочешь. Так же от скуки помереть можно.
После небольшого перекуса мы углубились в лес. Уже рассвело, проснулись птицы, а с дорог послышались приглушенные окрики и скрип колес. Теперь идти было не так страшно, и все равно я осматривался по сторонам и пытался отыскать на дорожке следы неведомых зверей.