Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер
Шрифт:
Архангельское. Здание театра Гонзага. Фотогр. начала XX в. ГМУА.
Предполагается, что при его строительстве использовался первый, кирпичный этаж, построенный по первоначальному проекту О. И. Бове. Технический надзор за работами осуществлял Е. Д. Тюрин, а непосредственно руководил строительством крепостной архитектор князя В. Я. Стрижаков. Интерьеры отделывались под руководством С. П. Мельникова.
Маленький, очень уютный зрительный зал театра благодаря своеобразному архитектурному решению производит впечатление монументального сооружения времен Древнего Рима, а отнюдь не квелого александровского ампира. Во многом этот эффект достигается соблюдением определенных
Пьетро Гонзага. «Разрез театра». ГМУА.
Само здание уникально по сохранности. В нем практически все подлинное. Вообще-то отдельно стоящие театральные здания когда-то составляли неотъемлемую часть всякого крупного усадебного ансамбля России, но только в Архангельском театр дошел до наших дней с таким комплектом декораций, осветительных приборов, наконец, даже кресел зрительного зала.
В июне 1818 и 15 января 1819 года от Гонзага в Архангельское поступили две партии декораций. Николай Борисович сразу задумал здание как театр декораций, «музыки для глаз», что представлялось удобным и его собственной крепостной труппе, которая ставила преимущественно камерные постановки и дивертисменты. Всего Гонзага сделал для архангельского театра 12 перемен или, как еще говорили, смен декораций и занавес.
Декорациями великого мастера гордилась Европа. В Италии их берегли как музейную редкость, но там все они погибли в пожарах. В дореволюционной России хранился уникальный памятник декоративного искусства, но…
Праздник в Архангельском. Фотогр. конца XIX в. ГМУА.
Известно, что памятники уничтожали не только большевики. Последние князья Юсуповы относились к своим владениям достаточно бережно, но все же рассматривали их как вполне утилитарное жилье, а не выдающиеся памятники старины. Они без особого сожаления приносили жертвы прогрессу. Среди жертв оказался и уникальный архангельский театр Гонзага. В нем князья Юсуповы графы Сумароковы-Эльстон сочли целесообразным разместить… электростанцию — одну из первых в Подмосковье. Фасады театра при этом, правда, не трогали [285] .
285
Там же.
Не слишком повезло и переменам декораций Гонзага. Точнее — не повезло совсем. Из 12 смен случайно были найдены в 1920-х годах только четыре неполных комплекта и знаменитый занавес. Остальное оказалось пущено князьями на палатки, устанавливавшиеся в усадебном парке летом для торжественных ужинов… Хоть стой, хоть падай. «До превращения Архангельского в музей-усадьбу, — пишет профессор С. В. Безсонов, — декорации были заброшены, и последние владельцы настолько их не ценили, что значительную часть изрезали на палатки, которые устанавливали в парке при устройстветоржественных ужинов в летнее время» [286] . Справедливости ради надо заметить, что находку и сохранение уникальных декораций Гонзага в равной степени приписывает себе и Ф. Ф. Юсупов-младший, вспоминавший, что «в 1912 году я устраивал в жилых комнатах современные удобства и некоторое время жил тут же. Потому стал разбираться в кладовых и чуланах и открыл сокровища. На чердаке в театре нашел пыльный рулон холста — это были декорации Пьетро Гонзага. Я развернул их и вывесил на сцене — так они смотрелись лучше» [287] .
286
Перцов П. П. Усадебные экскурсии. М., 1925. С. 65.
287
Безсонов С. В. Архангельское. С. 88.
Крачковский. Программа
В «Путешествии из Москвы в Петербург» А. С. Пушкин с грустью писал об упадке русской дворянской культуры на рубеже 1-й четверти XIX века: «Подмосковные деревни также пусты и печальны. Роговая музыка не гремит в рощах Свиблова и Останкина; плошки и цветные фонари не освещают английских дорожек, ныне заросших травою, а бывало уставленных миртовыми и померанцевыми деревьями. Пыльные кулисы домашнего театра тлеют в зале, оставленной после последнего представления французской комедии. Барский дом дряхлеет. Во флигеле живет немец-управитель и хлопочет о проволочном заводе…» [288] .
288
Юсупов Ф. Ф. Мемуары. До изгнания. М., 2001. С.21.
Экслибрис библиотеки князя Н. Б. Юсупова.
Значительную часть «жизни в искусстве» князя Юсупова занимала одна непобедимая страсть — коллекционерство. Уже в XIX столетии он по праву признавался обладателем крупнейшего частного собрания Европы. Об этом были осведомлены и современники князя, хотя коллекция широко не показывалась. В «Рассказах бабушки» Яньковой ее внук отмечал, что князь «… очень любил картины, мраморы, бронзы и всякие дорогие и хорошие вещи, и собрал у себя в Архангельском столько всяких ценных редкостей, что подобного собрания, говорят, ни у кого из частных лиц нет в России, разве только у Шереметева».
Бабушка Янькова обладала редкостной памятью и ошибалась редко, но тут вышла промашка, хотя Юсупов и приходился ей «сродни», как говорили прежде в деревне. В изящном досточтимая старушка-мемуаристка понимала мало. У Шереметевых собрание имелось, конечно, большое, но в сравнение с Юсуповским не шло ни в какое.
В биографии Николая Борисовича имеется страница, которая действительно может и даже должна бы вырасти на много-много томов. Это история Юсупова — коллекционера, не простого богатого скупщика художественных редкостей и древностей, каковых и прежде и теперь имеется немало, но собирателя-универсала, редкостного знатока-исследователя, подобного великим коллекционерам эпохи Возрождения. Увы, сегодня можно только гипотетически реконструировать лишь относительно небольшую часть истории некогда громадного художественного собрания князя. Рассказать о покупке многих, даже выдающихся вещей тоже затруднительно. Многие из них после 1917 года оказались навсегда вычеркнуты из истории мировой художественной культуры.
Описать коллекцию князя Юсупова в коротком очерке невозможно. Вот как попытался сделать это один из младших современников Николая Борисовича — опытный и восторженный знаток прекрасного — Павел Петрович Свиньин (1787–1839), разумеется, член Английского клуба. С Английским клубом, пусть и косвенно, оказалась связана и дочь Свиньина — Екатерина Павловна, чей супруг — писатель Алексей Феофилактович Писемский много лет состоял в клубе и нашел в его стенах немало прототипов для героев своих произведений.
Рембрандт Харменс ван Рейн. «Портрет мужчины в высокой шляпе и перчатках». 1658–1660 гг. Рисунок из каталога коллекции князя Н. Б. Юсупова.
В начале XIX века Свиньин считался популярным литератором, журналистом, географом и художником — человеком поистине универсального таланта. Он издавал популярный журнал «Отечественные записки». В музее-усадьбе «Архангельское» хранится живописный вид имения, написанный Павлом Петровичем непосредственно с натуры.
В своем «Первом письме из Москвы», которое Свиньин опубликовал в «Отечественных записках» в 1819 году, помещено описание Юсуповских художественных сокровищ. Это одна из первых публикаций, посвященных княжеской коллекции в отечественной периодической печати. С той давней поры «Письмо…» оставалось знакомо только небольшому кругу специалистов, поэтому я приведу его полностью. Замечу только, что написание фамилий художников у Свиньина старое, принятое в XIX, а отчасти еще в XVIII веках. Оно несколько отличается от современного, но вполне понятно любителям живописи.