Князь Олег
Шрифт:
— Вон ты какой! — без особого энтузиазма проговорил князь и на мгновение нахмурился: — Ну-ка, оставьте нас одних, — решив что-то про себя, попросил он.
Когда дверь за Анисьей закрылась, князь медленно сказал:
— Я вижу, Ольга… тоже тебя любит, но… не торопись радоваться, молодец.
Борис удивился, но тут же сдержал себя.
— Дело тут вовсе не в родовитости, — как будто угадав мысли парня, пояснил князь. — Дело в том, что… Ольга с десяти лет обещана княжичу Ингварю. Нынче осенью сваты должны приехать. Сам великий
Борис схватился за горло. Он почувствовал во рту какой-то странный вкус и, раскрыв рот, глотнул воздух.
Князь заметил страшное волнение его, горячо пожалел парня, но решил высказать все сразу.
— Не вини нас. Ольга ничего не знает. А я предугадать не мог, что на день Ивана Купалы вы встретитесь да полюбите друг друга…
— А Ольга видела его когда-нибудь? — чуть слышно спросил Борис.
— Ребенком. Она и не вспоминала ни разу его. Да и я, признаться, думал, что позабудет ее княжич. Плесков далеко, мало ли других князей с красивыми дочерьми? А он вспомнил наш уговор, нынче вот дары прислал. Просит ждать осенью. Не знаю, брат, как и быть… — Князь в раздумье остановился посреди гридни.
— Я думаю, Ольга должна здесь решить сама, — словно утопающий, хватаясь за соломинку, слабо проговорил Борис.
— По делу так бы и надо, — спокойно ответил ему князь. — Да там ведь сам Олег да Ингварь, с которыми мы, как все русичи, в дальнем, но крепком родстве еще с Рарожья. Как нм перечить?..
— И я больше не увижу Ольгу? — хриплым голосом спросил Борис и умоляюще взглянул на князя.
Проживший долгую, честную, хоть и не всегда спокойную жизнь, князь дрогнул под этим взглядом, но, выдержав наплыв собственных чувств, хмуро проговорил;
— Я знаю, Ольга своенравна. Если ей сейчас запретить все, она может что-нибудь натворить… Пойми меня, Борис. Дочь дорога мне… Все надо сделать потихоньку. Встречайтесь изредка. Грубым с нею можешь быть? Не сможешь! Но я прошу тебя, отучай ее и себя от мысли, что вам суждено быть вместе. Скажи, что хочешь, лишь бы она поверила, что ты ее не любишь…
— Не люблю?! — взвился Борис, и его словно прорвало: — Да как можно Ольгу не любить! Нет, князь, я не смогу ей лгать! — решительно заявил юноша. — Пусть знает все и сама решит, как дальше нашим сердцам быть: петь, веселиться иль молчать! — Борис резко встал и рванулся к выходу.
— Постой, Борис! — князь протянул руку в его сторону. — Не горячись! Подумай! Прошу одно: не натворите бед!
— Какие беды? Одно обещаю: я во всем повинуюсь ей. Прости, плесковский князь, но я должен видеть Ольгу!
— Знай, Борис, одно: мое решение непреклонно!
Борис споткнулся.
— Ей нужно место видное в жизни, не просто материнство! Тебе не совладать с ней! — высказал вдруг князь то, что всегда боялся говорить.
Борис некоторое время с ненавистью смотрел в спину князя, затем сделал широкий шаг к двери и вышел из гридни.
Яркое солнце ослепило его. Он зажмурился
— Борис! — Ольга, ожидавшая на крыльце любимого, бросилась к нему на шею.
Борис обнял ее крепко и, горько усмехнувшись, проговорил:
— Ты — как солнце! А новость — словно ворон черный!
— Что ты говоришь? — Ольга недоуменно провела Пальцами по его лицу и испугалась: — Что случилось, милый?
— «Милый»?! — Борис горько мотнул головой. — И надолго «милый»?
— На всю жизнь! — тихо воскликнула Ольга. — Что с тобой? Ты словно полотно льняное, выжженное солнцем!.. Скажи, что ответил отец?
— Он отказал, — тихо произнес Борис.
— Не может быть! — отпрянула Ольга. — Но почему?
— Как почему? Ведь я сын холопки, а ты княжеская дочь!
— Нет! — вскричала Ольга и, схватив Бориса за руку, метнулась с ним назад в дом. — Нет! Только не это!
— Стой, Ольга! — Борис схватил ее за плечи и резко остановил. — Выслушай меня! Я тебе солгал… Отец не потому мне отказал, что мать моя булгарка, а потому…
— Почему же?
— А потому, что ты обещана сыну Рюрика! — убита проговорил Борис.
Ольга расхохоталась:
— Ты бредишь? Уйдем отсюда.
Борис, повинуясь Ольге, медленно спустился с крыльца.
— Ну, доволен? — озорно спросила Ольга, высыпая часть земляники с ладошки в рот Борису, а другую отправляя себе в рот.
— Угу, — ответил Борис, проглотив землянику и расцеловав Ольгу. — Отец просил не творить бед!
— Хочешь, я рожу тебе сто сыновей?
Борис расхохотался, но грусть с его лица не исчезла.
— Смеешься — значит, не хочешь! — обиделась Ольга. — А я хочу тебе сына родить!
— Чтобы сына родить, надо сначала духом материнства пропитаться, — назидательно проговорил Борис и проницательно посмотрел на Ольгу.
— Я смотрю, папоротник и тебе на пользу пошел! — улыбнулась Ольга, но тотчас нахмурилась.
Оба задумались, каждый о своем.
Борис твердо решил не торопить события, дабы не смешить ни себя, ни других. Как ни дорога ему Ольга, но хитростью или обманом брать ее он не хотел. У него в запасе еще два месяца. Хоть и пролетят они ласточкой, но именно они покажут, что же Ольга решит. Как ни хотел он разубедить себя, но слова плесковского князя не выходили из его головы: «Ей нужно место видное, не просто материнство».
— Он старый? — вдруг спросил он.
— Кто? — не поняла Ольга.
— Твой Ингварь, — пояснил Борис.
— Не говори о нем! — крикнула Ольга. — Я тебя люблю, слышишь?
— Я-то слышу, да вот слышит ли он? — грустно спросил Борис.
— А мне все равно, слышит он или нет! — закричала она вдруг. — Я хочу, чтобы только ты слышал все и понял! Я только твоя! Твоя! Хочешь, я не вернусь к отцу? Хочешь; я сразу, сейчас же буду твоей женой? Хочешь?
Борис оторопело поглядел на нее. Ольга заплакала.