Князь Рус
Шрифт:
Было решено назавтра отправляться на эту поляну. Вечером к Русу вдруг подошла Порусь:
– А спроси, растет ли там плакун-трава?
Князь с изумлением посмотрел на нее:
– Зачем тебе? Рвать уж поздно, теперь лета ждать надо.
– Я не рвать, у меня запасено. Там, где растет плакун-трава, там не место нечисти.
– Что ж ты раньше молчала?!
– Почему молчала? Я всегда это говорила. Мы искали такие места.
Разведчики, конечно, не могли припомнить, видели ли эту траву, а потому, едва придя на поляну, Порусь отправилась сама искать травку. Рус уже и забыл о ее заботе, потому не сразу понял,
– Есть! Вон ее сколько!
Тимар подтвердил:
– Плакун-трава – лучшее средство от колдовства, всем травам мать.
Удивительно, но поляна совсем не понравилась Волхову, тот долго ворчал, ища всяческие изъяны, но молодого волхва не слушали, видно же, что хорошее место нашлось, чего еще искать?
Поляна оказалась и впрямь доброй, легче почувствовал себя Тимар, словно проснулся Словен. Рус не мог нарадоваться: жизнь снова налаживалась. Он надеялся, что в заботах и труде брат скорее забудет о несбывшейся мечте. Словен действительно стал прежним – с рассвета до темна был на ногах, работал со всеми, не чураясь ничего.
Чигирь и Мста
Роды остановились на зимовку, хотя до холодов было еще очень далеко. Пересилил Рус, убедив сородичей, что лучше подготовиться к зиме сейчас, пока еще не улетели птицы, пока не растеряли нагулянный за лето жир звери, пока есть ягоды и травы, можно сделать запасы. Люди легко дали себя уговорить, все понимали, что молодой князь прав, зима обещала быть очень суровой, ее без подготовки не пережить.
Только возникли споры, чем заниматься сначала – делать запасы или строить жилье. Тут сказал свое слово Словен, конечно, сначала запасы, деревья для жилья никуда не убегут, они будут тут стоять, какие-никакие шалаши у них есть, а вот если не запастись, то многое уйдет под снег.
Вот и уходили с утра мужчины за добычей, носили сотнями убитую птицу, бросая связками к ногам усталых женщин. У тех пальцы рук уже не разгибались, нужно было ощипать и выпотрошить множество уток и гусей, чтобы не было голодно в зимние дни, залить жиром большие горшки, плотно набить мясом бурдюки.
А еще ягоды. Их собирали в огромные туеса, раскладывали на последнем осеннем солнышке сушиться, гоняя хитрющих птиц. На болотце неподалеку нашлась кислая красная ягода, которая оказалась вкусна после первых морозов. Порусь помнила, что Илмера утверждала, мол, она хорошо хранится на холоде до самой весны.
И только когда добрая половина шатров была забита припасами, князья, наконец, решили, что пора строить жилье.
Для него выбрали пригорок, очистили от кустарника и принялись валить лес вокруг. И поляна от этого увеличилась, и деревья таскать недалеко. Дело привычное, сколько раз за время долгого пути вот так ставили жилье, чтобы на следующий год бросить все лесным обитателям! Сколько раз они оставляли почти обжитые места, стремясь все дальше и дальше на север к Рипейским горам! И не раз рождалась мысль: а стоит ли? Но ее побеждала другая: стоит! Словен не позволял потерять надежду, не давал расслабиться или забыть, куда шли.
Только однажды они прожили два года на одном месте. И они закончились бедой: на реке погибла Полисть, а потом Илмера. После этого Словен торопил сородичей, словно за ними кто гнался.
Женщины возле костра перед шалашами
Со стороны будущей веси доносился стук топоров – там рождалось новое жилье.
Порусь размышляла. Много ли человеку надо, чтобы быть счастливым? Уверенность в том, что завтра снова взойдет солнце и будет новый день, что сможешь добыть еду себе и детям, будешь защищен от холодов… А еще чтобы любимый был рядом! Потому что новая жизнь должна быть защищена. Конечно, Род никого не даст в обиду, если ребенок останется сиротой, его всегда накормят и согреют родовичи, но все же мать и отец куда лучше. Особенно такой отец, как Рус, подумала Порусь и тихонько вздохнула; о князе и тем более ребенке от него оставалось только мечтать…
Вот этот проколыш когда-то для нее сделал Рус, и этот скребок тоже его рук. Но князь всегда относился к ней, как к сестре, вернее, никак, попросту не замечал. Разве так смотрел он на Полисть? Нет, Поруси не дождаться такого взгляда – радостного и зовущего одновременно! Так смотрят влюбленные мужчины, а не просто те, кто хочет взять себе женщину. Если честно, то Полисть и правда была красавицей. И, наверное, ласковой, но почему же тогда она изводила Руса?
Порусь постаралась заставить себя не думать ни о погибшей Полисти, ни о князе. Мысли о Полисти послушно исчезли, а вот о князе никак не пропадали. Всякую минуточку девушка думала о нем, однажды даже представила себе, как бы Рус заметил, что она тоже хороша, что давно уже из тонконогого олененка превратилась в девушку… Как сделать, чтобы Рус разглядел синие глаза, крепкую грудь, стройные ноги? Порусь вздохнула – никак! Сердцу не прикажешь и не подскажешь, если не замечает, значит, так тому и быть.
Сам князь с топором в руках стоял на крыше будущего дома и прилаживал одну из плах. Вдруг его внимание привлек… небольшой дымок вдали. Что это?! Дым – это люди, а встреч с людьми после гибели Илмеры они боялись едва ли не больше встреч со зверем. Неужели места не пустые?
Снизу орал Словен:
– Ну чего ты зеваешь?!
Рус кубарем скатился вниз, стараясь, чтобы никто не услышал, тихо объяснил:
– Словен, там дым!
– Какой дым?
– Там вдали дымок. Там люди.
И непонятно, хорошая новость или плохая.
– Далеко?
– Да, за большим лесом.
– Один?
– Один. Больше не увидел.
Но князь зря прятался, дым увидели и без него, родовичи тут же собрались вокруг братьев. Предстояло решить, что делать. Уходить дальше не хотелось, скоро зима, у них большие запасы, которые трудно унести с собой, да и дым далеко. Решили остаться, но внимательно следить, не приблизятся ли неизвестные люди и не станет ли дымов больше.
От женщин ничего утаить не удалось, те сразу поняли, что что-то случилось, и стали требовать рассказать. Конечно, известие не из лучших, но деваться все равно некуда.