Князь Рысев 3
Шрифт:
Глава 15
Николаевич поймал меня уже в вечернем костюме и готового идти в тот самый «Ъеатр». Билет покоился в нагрудном кармане, сам я был причесан — на последние оставшиеся деньги я решил постричься и теперь был неотразим.
Вон, даже сам инфантер-генерал прибежал на меня посмотреть.
— Ну-с, голубчик, — начал он, оценивая мой внешний вид острым взглядом, поправляя линзу пенсне. — Не изволите ли доложить, как проистекают ваши успехи?
Врать я не видел смысла, а потому выдохнул и лишь покачал
— Скверно, Рысев, скверно.
Он, словно намекая, что мое время медленно подходит к концу, достал часы на цепочке, раскрыл их молодцеватым, ловким движением.
— Но, как погляжу, вы не теряете бодрости духа и не поддаетесь отчаянию, — заметил он.
— Так и есть. Не вижу смысла предаваться пораженческим настроениям. Это приведет только к поражению и источит брег надежды.
Я словно заразился от него высокопарным слогом, но мои слова явно пришлись старику по нраву. Он оперся на свою трость, улыбнулся в пышные усы.
— Добро, добро, голубчик. Что ж, позволите дать вам совет?
— Валяйте, — легко и непринужденно бросил я, тут же поняв, что не с дружкой-служкой говорю, поправился: — Извольте поделиться мудростью.
Старик фыркнул в усы, переминаясь с ноги на ногу. Полученная в старых боях травма не давала ему возможности долго стоять.
— Кровнорожденных прислужников можно распознать по глазам. Чую, вы пытались выискать их, едва ли не прикладывая бумагу к каждому, кого встречали-с. Попробуйте иной подход. Кровнорожденные прислужники-с, как бы это сказать, почти едины с вами по душе. А что, как не глаза, есть зеркало души?
— Я должен буду что-то почуять в чужих глазах? Или увидеть? — Любопытство требовало подробностей. Инфантер-генерал лишь пожал плечами мне в ответ.
— Если бы я хотел сказать напрямую, молодой человек, я бы сказал напрямую-с. Но я бы советовал вам поторопиться в ваших поисках. Явиться на дуэль без подручного — не против правил, но лишнее оскорбление. Всех благ.
Я смотрел, как медленно и не спеша удаляется фигура старика, оставляя меня в недоумении. Глаза — зеркало души и тем же временем возможность узреть кровнорожденного слугу. Отличная, блять, задачка! Вот тебе икс, икс и икс, которые, нахер, равны игреку — не забудь решить.
Но одно я понял точно: ежели раньше, как полоумный, я через ясночтение пытался определить кровнорожденность, то теперь, как чумовой, буду вглядываться еще в глаза.
Надеюсь, этим народ не распугаю...
Биска присматривала за мной из каждого угла. Хвостатой тенью она ныряла из одного электрического прибора в другой. Бесы-собратья хоть и неохотно, но принимали в своих тесных апартаментах дочь самого Сатаны. Молчали и не крякали.
Когда она увидела меня не в привычной офицерской форме, а в только что сшитом, с иголочки костюме, скривилась.
— Получше не мог купить? Выглядишь, как оборванец!
Уж не знаю, где Биска на столь элегантных оборванцев нагляделась, но я пропустил ее упрек мимо ушей. Пущай себе бесится сколько влезет, а мне и так хорошо.
Я выскочил на улицу, где меня уже ждал экипаж. Простенький, без изысков, автомобиль, с сундуком багажника на задней ступени. Дельвиг, сидевший на заднем сидении, вертелся от нетерпения.
— А я думал, что ты поедешь со своим подопечным, — немного разочарованно выдохнул толстяк. Что ж, любопытство было ему простительно.
Жека отказался ехать с нами, сказав, что доберется своим ходом. Едва занятия в корпусе закончились, он чуть ли не пулей ринулся на улицу.
«Ъеатр» ждал своих гостей с помпой. Я представлял себе будущий концерт как нечто возвышенное и для утонченных, умеющих хранить царство тишины натур.
Все оказалось совершенно иначе. Премьера собрала невероятно огромную толпу разодетой по последней моде знати. В глазах рябило от цветастости женских нарядов и мрачного, черного официоза фраков. Трости, безрукавки, галстуки и белые рубахи. Джентльмены спешили преподнести как самих себя, так и своих дам.
Огороженные отрядами Белых Свистков, они представляли собой сливки общества. К театру подкатывал один автомобиль за другим и, выдохнув уставшим за день движком, опорожнившись пассажирами, спешили прочь.
Фонари горели ярче обычного, словно на праздник. Чертята, сидящие в клетях, старались на пределе своих возможностей. Электричество скакало у них меж пальцев и рогов. Не жалея копыт и хвоста, они тащили его от одного края улицы к другому, осыпая собравшуюся под ними толпу сотнями проклятий.
Те таяли в воздухе еще до того, как успевали коснуться хоть чьей-нибудь головы — бдительные стражи Егоровны были при ружьях, остром глазе и уже раньше виданных мной птичках. Словно дроны-беспилотники, те парили в воздухе, выискивая отважившихся на преступление.
А отважившиеся точно были.
Я не видел, но точно знал, что чернь, глазеющая из окон доходных домов, явно не желает всех благ зажравшейся знати.
Последней было абсолютно плевать. Словно всей своей показной роскошью они призывали несчастных к действию — кто ж откажется лицезреть, как доблестные стражи скручивают какого-нибудь обиженного жизнью доходягу? Тут тебе и зрелище, и возможность ощутить свое величие, и что только пожелаешь.
Я не понимал происходящего. Зарубежная скрипачка, подруга детства Дельвига — это, конечно, хорошо. Но не устраивать же столь массовые гуляния из-за одной только ее гениальности.
Секрет оказался неказист, а ларчик просто открывался — представитель Имперской семьи должен был нагрянуть.
Официанты, вооруженные подносами, сновали по улице, предлагая всем и каждому рюмашечку за юное дарование. Отказавшиеся были в меньшинстве, а кто-то, словно забыв про титул и родовое благородство, уже успел напиться. Белые Свистки чувствовали себя не в своей тарелке. Одно дело крутить руки подзаборной пьяни, но как быть с благородными? Эти-то и огнем, и льдом, чем только звездануть не могут...