Князь Владимир
Шрифт:
– Одна половина войска пирует, – вдруг заметил Рольд, – а другая держит уши на макушке! Этот воевода – битый волк.
Он исчез, Ингельд из укрытия продолжал рассматривать русское войско на ночном привале. Рольд вернулся скоро, дыхание было хриплым, словно с глыбой на плечах пробежал от истоков Днепра до устья.
– Они расставили варту! Во всех близких улицах! По всему центру. Куда бы мы ни вышли, нас заметят.
– Проклятие!
– Ярл, неужели нам не удастся?
– Погоди, я поговорю с ними.
Ингельд
– Кто вы, воины? – спросил Ингельд, и Рольд подивился умению, с каким ярл сумел вложить в голос и дружелюбие к сотоварищам по оружию, и высокомерие высокорожденного, и простое любопытство. – Вы напугали нас! Этот терем, что за моей спиной, великий конунг Вольдемар пожаловал на постой мне. Для меня он велик, я его разделил со своими соратниками. К счастью, они спят мертвецки, а то бы решили, что на них идут приступом!
Глаза его смеялись, но голос к концу стал обвиняющим. Один из воинов кивнул, ответил простуженным голосом, с трудом подбирая варяжские слова:
– Челом тебе, знатный варяг… А ты чего не спишь?
– Моя имя – Ингельд, – ответил ярл гордо. – Когда простые воины не могут уже сражаться, я – должен мочь! Когда они в изумлении смотрят на высокую стену, я показываю, как взобраться под градом стрел и камней. А когда падают от усталости и спят, кому, как не мне, сторожить их сон?
Воин хмыкнул, в глазах уважение, а в голосе издевка.
– Нам бы такого воеводу… А то сам в шатре, а нас как собак на площадь… Только что не гавкаем.
– Мне бы хотелось поговорить с ним, – бросил Ингельд.
Он видел, что воин не желает распускать язык. А что так о своем воеводе без почтения, то за насмешкой звучит скрываемая любовь.
– Ну, он уже отдыхает. Впрочем…
Он пошел не оглядываясь, а Ингельд, сделав первый шаг, краем глаза заметил, что еще двое молча поднялись и пошли сзади. Воевода в самом деле был матерым волком, а окружали его такие же вскормленные с конца копья люди.
Воевода, уже раздетый, сидел на ворохе шкур и одеял. Молодой гридень с силой разминал ему ступни. Вены вздулись синими узлами, как бывает только у людей, живущих тяжелыми переходами. Молодая девка терла ему толстую шею крапивой. Воевода был красен как вареный рак.
– Челом тебе, воевода, – сказал ярл бодро. – Тебя приветствует Ингельд, зять конунга Олафа Кровавая Секира! Ты с войском расположился прямо перед моим теремом, напугав моих людей, и расставил стражу по всем окрестным улицам, словно хочешь напасть на нас!
Лицо воеводы страшно изуродовано шрамом, что тянулся наискось с виска через бровь, развалив щеку пополам, опускался через разрубленные губы на чисто
– Челом и тебе, – ответил он хриплым голосом. – Кто провел жизнь в походах в чужих странах, тот и дома ставит караулы. Это спасало жизни моим людям в Хазарии, в землях ясов, касогов, булгар…
– Ты воин великого Святослава? – догадался Ингельд.
– Я и у него был воеводой. Зовут меня Панас.
– Челом тебе, настоящий… Я был рад увидеть тебя. Расскажу в Свионии о знакомстве с тобой.
Он поклонился и вышел. За порогом воины встретили настороженными взорами. Молча проводили ярла от шатра через всю площадь. Дальше Ингельд пошел один. Даже вздрогнул, когда рядом в тени неслышно возник Рольд.
– Ну что?
– Ничего…
– Они не уйдут?
– И спать не лягут, – прошипел Ингельд в бессилии. – За что боги отвернули от нас свои грозные лица? Разве мы не приносили кровавые жертвы? Не зарывали в землю кувшины и сундуки с золотом?
– Утром эти шипоголовые уйдут! – напомнил Рольд.
Ингельд провел дрожащей рукой по лицу. Его трясло, лицо бледное как у мертвеца. Наконец он овладел собой:
– Ты прав, мой будущий верный ярл… А мы своего не упустим!
– Людей трудно держать еще сутки в узде, – напомнил Рольд озабоченно. – Хотя Киев того стоит!
– Объясни, что на площади люди самого Святослава Благородного. Они отважны как львы, но осторожны и хитры как лисы. Они видят на длину копья в землю, их не провести. А их к тому же втрое больше! Иди и ты спать, мой доблестный друг.
– А ты?
Ингельд смотрел поверх головы Рольда. Голос был странным.
– Кому-то надо быть тоже не только львом, но и лисом. Или хотя бы умело носить лисью шкуру!
Глава 18
В горницу быстро вошел Тавр. Владимир вздрогнул, вскинул голову. На щеке пламенел глубокий рубец от булатного браслета на запястье. Минутка дремы, которую выкроил под утро, растянулась на час…
– Что еще? – спросил он хрипло.
В черных глазах метнулся страх, а пальцы потянулись в угол. Там, прислоненный к стене, стоял длинный меч в простых ножнах.
– Варяги, – ответил Тавр.
– Бесчинствуют?
– Еще как! Грабят, жгут, убивают жителей, насилуют девок.
Он тяжело опустился рядом на скамью. Лицо от усталости серое и обрюзглое. Владимир спросил настороженно:
– С моей дружиной еще не сталкивались?
– Нет.
– Это хорошо.
– Но киян грабят нещадно. Где пройдет варяг, там тянется кровавый след.
Владимир буркнул равнодушно:
– Город только что взят. Как иначе? А что там с Панасом?
– Едва-едва успел. Как ты и велел, перебросил дружину верных тебе северян прямо к детинцу. Сейчас перекрыты все входы-выходы к твоему и десятку других боярских теремов. Хотя, думаю, тут ты остерегаешься зря…