Князь Ярослав и его сыновья (Александр Невский)
Шрифт:
— Что за способ?
— Кровь с молоком.
— То-то ты краснеешь, как девица, — усмехнулся Александр. — Прямо как мой Андрей.
Гонца выслали заранее, а за два поприща до Батыева становища их встретил конный татарский отряд. Он был небольшим, и командовал им даже не чербий, а какое-то совсем уж лицо незначительное, больше похожее на чиновника, чем на войскового командира. Он спешился первым, с почтением поклонился Невскому и вполне сносно пояснил по-русски:
— Я послан встретить тебя, князь Невский, чтобы проводить в отведённую тебе юрту. Завтра
— Со мною — мой толмач.
— Толмач есть твои уши и твои слова.
Чиновник ещё раз низко поклонился, сел в седло и неторопливо двинулся в сторону от дороги. Татары молча пропустили скромный обоз Невского и последовали за ним то ли в качестве конвоя, то ли в качестве почётного сопровождения.
— Бату ещё раз напоминает тебе о смирении, князь, — тихо сказал Сбыслав. — Придётся потерпеть.
— Надо мной ливонцы меч занесли, — сквозь зубы процедил Александр. — Выдержим и это… Федор.
Они объехали огромное, беспорядочно разбросанное становище и оказались возле двух юрт, меньшая из которых выглядела весьма привлекательно. Возле входа в неё было воткнуто копьё с привязанным к нему конским хвостом, почему-то выкрашенным в ярко-красный цвет.
— Бунчук не забыли — и то слава Богу, — заметил Сбыслав.
— А почему он крашеный?
— Знак того, что жители этой юрты находятся под особым покровительством самого хана.
— Здесь вы будете жить, пока хан не соизволит отпустить вас, — сказал толмач. — Завтра утром я приеду за тобой, князь Невский.
Но до утра было ещё далеко. Князь и Сбыслав едва успели помыться и привести себя в порядок, как в юрту вбежал взволнованный Савка:
— Татары! Давешний толмач со слугами…
Толмач вошёл без приглашения, с почтением поклонился у входа:
— Хан повелел снабжать тебя едой со своего стола.
И тотчас же слуги внесли два серебряных блюда с дымящимся мясом, два серебряных кувшина, два кубка и — отдельно — деревянный поднос с кусками холодного мяса.
— Личный дар тебе, князь Невский, от царевича Сартака.
Ещё раз поклонившись, толмач попятился на три шага и вышел вслед за слугами.
— Это — честь, — сказал Сбыслав. — Не зря дядька Чогдар им о Невской битве рассказывал. — Он отрезал кусочек мяса с деревянного подноса, попробовал. — Молочная кобылятина. Вяленая, копчёная и ещё какая-то. Вкусно!..
— А в кувшинах что? Кумыс?
— Кумыс в кувшины не наливают. — Сбыслав плеснул в кубок. — Вино, Ярославич!
— Венгерское, — определил Александр, попробовав. — И кувшины с кубками венгерские. Ханская добыча из последнего похода. Садись, Федор, пировать будем.
— Доброе вино, — оценил Сбыслав, с удовольствием осушив кубок. — Если Сартак будет присутствовать на твоей встрече с Бату, одари его чем-нибудь.
— Чем?
— Не знаю. Ты — воин, и он — воин, сам подумай. Но — надо, Ярославич. Бату в Сартаке души не чает, мне Чогдар рассказывал.
7
Утром за Невским приехал
— Неврюй.
— Тёмник Неврюй, — тихо пояснил Сбыслав. — Любимец Бату-хана. Велит следовать за ним.
— А дары?
— Он просит поручить доставку даров твоему человеку. Куда и как доставлять, скажет его человек.
— Доставишь дары, Савка, — сказал князь. — Поясни Неврюю, что Савка — мой оруженосец. И что мы готовы предстать перед ханом.
Неврюй, улыбнувшись, что-то сказал.
— Ты забыл меч, князь Невский, — буквально перевёл Сбыслав. — Должно быть, оружие охране сдавать положено.
У входа их ждали кони. Не свои, а монгольские, по-иному подседланные, с наборными уздечками. Каждого коня держал под уздцы коновод-татарин, пока Невский, Неврюй и Сбыслав садились в седла. Неврюй первым тронул своего коня, за ним последовали князь и Сбыслав, а татары-коноводы замыкали кавалькаду.
Ехали шагом мимо беспорядочного нагромождения юрт, которому ещё только предстояло стать столицей Золотой Орды Сараем. Пока это был огромный стан без улиц и переулков, наполненный гамом, собачьим лаем, блеянием овец и детской беготнёй. Но все как-то вдруг расступилось, и они выехали на просторную площадь, окружённую юртами куда более светлого оттенка, чем юрты на окраине. В центре площади возвышался вполне европейского типа шатёр, покрытый золототкаными коврами, а не привычным войлоком, возле входа в который стояла рослая, хорошо вооружённая охрана. Неврюй подъехал к расположенной поодаль коновязи, спешился, бросил поводья коноводу и жестом указал князю Александру на золотой шатёр.
— Хан Бату ждёт.
Невский и Сбыслав последовали за ним. Стража, пропустив тёмника, решительно скрестила копья перед князем, но Неврюй что-то резко сказал, и путь был мгновенно открыт.
— Он сказал: пропустить с оружием, — шепнул Сбыслав, благоразумно оставивший свою саблю в юрте. — Не споткнись о порог.
Оба полотнища входа из плотного шелка золотистого цвета были подняты, и Александр успел заметить, что никакого порога нет, а вместо этого натянут шнур того же золотистого цвета. И старательно переступил через него, высоко задирая длинные ноги.
В шатре было достаточно светло. В центре его стоял самый настоящий золочёный трон, на котором восседал сам Бату, справа от него — тоже в европейском кресле, но пониже — массивный старик в скромном халате, а слева в таком же кресле — молодой человек с коротко подстриженной чёрной бородкой, в богато расшитом золотом темно-зеленом кафтане. Все это вместе успел схватить напряжённый до предела взгляд Невского, едва он переступил через шнур. Сбыслав тут же, подавая пример, упал на колени, но князь, на мгновение задержавшись, вдруг понял, что вся эта троица ждёт сейчас, как поступит он, победитель шведских рыцарей. И встал на одно колено, двумя руками сняв шлем и низко склонив голову.