Князь. Записки стукача
Шрифт:
– А если царь не поедет через Малую Садовую, но повернет на Екатерининский канал? – спросил я.
– Тогда покушение провалилось, – зло ответила Сонечка. – Но мы следили – все последнее время он едет в Манеж по Екатерининскому каналу, а возвращается всегда по Малой Садовой… Итак, все наши силы – на Малую Садовую, – сказала Сонечка. – Мину начнем делать сейчас же! Вы, – она обратилась к Кибальчичу и гвардейцу, – оба остаетесь с нами в квартире.
В ответ хор голосов – с предложением помогать.
– Помогать останется только Верочка, – приняла решение Соня. И приказала Кибальчичу: – Объясни!
Сонечка вела себя как власть имеющая. Она незаметно стала руководителем.
Кибальчич объяснил:
– К сожалению, мы не можем допустить ничьей помощи. Ибо одно неверное движение – и мы все взлетим на воздух. Потому останутся Верочка и Сонечка. Сонечка уже делала бомбы, Верочку используем на других очень важных работах – разогреть чаю… и прочее, – (наконец-то все рассмеялись). – Но не будем терять времени…
Мне показалось, этот Кибальчич был влюблен в Веру. По-моему, они все были влюблены друг в друга! Они, когда-то дававшие зарок – не влюбляться, пока не победит Революция! Настоящая Корба, как я узнал потом, была влюблена в Михайлова. И когда его арестовали, долгое время пребывала в прострации… После ареста Колодкевича ей поручили предупредить Клеточникова, чтобы он не шел на квартиру Колодкевича, где была явка. Но выполнила она это формально… Ей было не до ангела-хранителя организации – она находилась в расстроенных чувствах… Зато в других случаях любовь себя оправдывала. Например, в тот вечер. Тогда любовь управляла Сонечкой! Любовь родила её бешеную энергию, которой она заразила остальных.
Обсуждение закончилось. Все поднялись. В тусклом колеблющемся свете свечей лица терялись.
Я думал, они меня теперь не выпустят, пока не свершится покушение. Но ничего подобного – со мной простились.
Выйдя в коридор в сопровождении гвардейца и Сонечки, я увидел в коридоре двух молодых людей. Один был совсем мальчик, другой – рабочего вида человек, почему-то с портфелем. Оба чего-то напряженно ждали. И это страшное их напряжение я физически почувствовал.
У входной двери гвардеец заботливо перевязал мне глаза. Я услышал голос Сонечки:
– Тебя отвезут домой. Встретимся после всего. Я буду ждать тебя после в кондитерской Беранже, – (знаменитая кондитерская на углу Невского и Мойки).
Гвардеец помог спуститься во двор, посадил в карету, и карета повезла меня домой.
Это прощание, как и приглашение на тайное сборище, к сожалению, не показалось мне странным и подозрительным.
Я вспоминал ее исступление, поцелуи… Навязывалась мысль о том, что «старая любовь не ржавеет». А то, что Сонечка продолжала при этом безумно любить Желябова… Что ж, подобное часто случается у наших женщин: «Любила одного, спала с другим» – почти народная наша пословица.
Вернулся я домой в первом часу.
Хроника последнего дня
1 марта. 1.15 ночи. Час я точно помню…
Надо было немедля предупредить графа. Но если они следят за домом?
Я растолкал Фирса. Вместе с ним по очереди мы сначала перелезли через ограду в соседний сад. В соседском особняке свет в окнах уже погасили – спали. Сторожила собака – огромный дог. Яростно, с лаем он бросился на меня. Но Фирс схватил его за морду своими лапищами и каким-то первобытным страшным рывком сломал псу шею. Пес успел заскулить и умолк.
Перелезши через ограду, мы вышли в параллельный переулок. Фирс отправился за каретой, а я следил за улицей. Никого…
Разыскать экипаж в Петербурге можно было тогда в любой час дня и ночи…
Я подъехал к дому графа Лорис-Меликова.
У дверей особняка и вокруг – полиция и казаки. Я нашелся, вызвал старшего:
– Немедленно разбудите графа и передайте письмо.
В письме я просил о безотлагательной встрече.
В маленькой гостиной меня встретил заспанный граф с дико торчащими усами.
– Я только что от них! Теперь, возможно, они следят за моим домом. Но я шел через соседский сад…
– Рассказывайте по порядку.
– Они чек попросили на очень большую сумму. Убийство Государя назначено на завтра. После этого поднимут восстание! Она решила убить меня доверием. Она теперь главная у них…
– Речь идет, конечно же, о госпоже Перовской? – мрачно уточнил Лорис. – Любовника решила спасти. Потомок царедворцев участвует в цареубийстве. Что ж, и это в наших славных традициях, – задумался, потом сказал: – А они вас не дурачат?
– Она спала со мной… сегодня!
– Ну что ж, может быть, не дурачат… Может быть, нет. Но, может быть, да. Рассказывайте подробно.
– Мину взорвут днем на Малой Садовой. Там прорыта галерея.
– Это нам известно, галерею они закончили вчера. Вечером возьмем всех.
– Бомбы для Екатерининского канала сделать не успевают… И надо, чтобы царь возвращался через канал.
– Что ж, у меня те же сведения. Это я их приучил, что царь непременно возвращается через Малую Садовую. Вы, видимо, чек им уже подписали?
– Да.
– И почему же они вас не убили? Или, на худой конец, не задержали, как прежде?
– Главного ненавистника с ними нет. К тому же я снова ее любовник…
– Причина, но для нормальных дам. Не для этих…
К тому же их бабы теперь вожди. У них – бабье царство. Все мужики арестованы… Ладно, спасибо за службу. У меня завтра утром доклад Государю. Думаю, послезавтра и у вас случится аудиенция, готовьтесь. – Засмеялся. – После чего я арестую мерзавца Кириллова… – Помолчал, потом добавил: – Однако потребуем от мерзавца поставить побольше полицейских и на канале. На всякий случай!