Князь

Шмаков Алексей Семенович

А ещё виконт Артемьев статусом затмевал и Оберсдорфа и Качинского. Алексею только исполнилось пятнадцать лет, и он считал себя уникальным одарённым, который обязательно станет самым сильным в семье. А то, что аттестация показала максимальный уровень в восьмой ранг, его совершенно не расстраивало. Ошибки происходят даже с оценочными артефактами.

— Предлагаю указать этому отребью его место. Пускай знают, что не стоит мозолить глаза серьёзным людям.

— Я согласен. — выпалил Артемьев, и Арсению ничего не оставалось, кроме как поддержать

друзей.

Все они учились в академии при Министерстве иностранных дел. У лучших преподавателей. Практически все были иностранными специалистами, приглашёнными поработать в империи. Поэтому у парней не было никаких сомнений, что они смогут справиться с оборванцами, которых было вдвое больше.

Да и одарённым среди этой компании мог быть только аристократик. Хотя и это было под вопросом.

Шумная компания уже заканчивала кататься на одном из самых страшных аттракционов парка, делая уже третий заход, самое время, чтобы подойти и указать на их место.

Виктор шёл первым, ухватившись за дар, он начал создавать образ аристократа, который одним словом может поставить любого наглеца на место. В академии их учили, как это делать и сейчас Оберсдорф всем покажет, что его пятёрка за экзамен по данному предмету была совершенно неслучайной.

За спиной было слышно бормотание Артемьева, который накручивал себя и мерные шаги Качинского. Хоть он и не согласен с парнями, но не подведёт. Всё же Арсений был самым сильным из троицы. Одним из лучших студентов в управлении даром. Его огненные техники всегда вызывали зависть у остальных.

Пожалуй, Арсений мог бы с лёгкостью поступить в академию Годуновых. Вот только Качинские никогда не смогут отправить члена своей семьи в это учебное заведение. Никто не знал, что они натворили в прошлом, но находились в чёрном списке Годуновых. Он был довольно коротким, и Качинские умудрились туда попасть.

Бешеное кручение в самых невообразимых направлениях закончилось. Конструкция, похожая на вытянутый молот, остановилась и счастливые плебеи выскочили, что-то радостно рассказывая друг другу. Они говорили наперебой, совершенно не стесняясь и не обращая внимание на окружающих. Едва даже не врезались в Виктора. Ему пришлось воспользоваться даром, чтобы остановить одного из оборванцев, что чуть не влетел в виконта и даже не подумал извиниться.

— С каких это пор в парк пускают деревенщину? — с максимально возможным презрением в голосе спросил Виктор, но его старания исчезли в туне. Ни один оборванец даже и не подумал обращать на него внимание, как и на Артемьева, выскочившего из-за спины Оберсдорфа и начавшего врезать.

Подобное игнорирование к собственной персоне он просто не мог стерпеть. Эти оборванцы сами развязали Виктору руки. Теперь никто не сможет вменить ему нарушение в использовании дара. Наглецов необходимо поставить на место.

Между пальцами Оберсдорфа пробежали первые искры, а затем он выбросил руку вперёд, запуская в оборванцев ветвистую молнию. Раздался громкий треск,

яркая вспышка, на мгновение ослепившая даже самого Виктора, а затем он не понял, что произошло, но уже бежал прочь от того места, мечтая лишь о том, чтобы спрятаться как можно лучше. Рядом с ним бежал Качинский, а Артемьев и вовсе обогнал старших товарищей, хлюпая носом и что-то причитая.

Глава 17

Несмотря на пару досадных неприятностей, день с парнями прошёл выше всяких похвал. Я совершенно не думал о делах насущных, а только развлекался. Причём развлекался даже в тот момент, когда какой-то идиот решил напасть на нас. Идиот оказался одарённым и владел силой молнии. Только его атаку легко остановил Серёга. За три месяца он научился довольно неплохо владеть даром. Ну а я просто обрушил на идиотов страх. Защиты у них не было совсем. Поэтому посетители парка наблюдали довольно занимательную картину, как три подростка, судя по внешнему виду — аристократа, несутся сломя голову не известно куда, размазывая по лицу сопли и подтягивая штаны.

Но всё хорошее очень быстро кончается. Так и наш отдых закончился. Уже наступил следующий день, и вот я вновь иду по коридорам Рюрикова Зиндана в гости к своему финансисту. На этот раз без Алексея Петровича. Сюда меня привёз Волк. Он же и выступил в роли моего сопровождающего. Рядом шёл и Вениамин.

Одним своим присутствием он заставлял разумника Апраксиных очень сильно напрягаться. Впрочем, и Вениамин не отставал. Я видел, как-то у одного, то у другого глаза периодически затягивало белёсой пеленой. Было забавно на это смотреть.

— Вы не вмешиваетесь. С Моисеем Абрамовичем разговариваю только я. И хватит уже строить друг другу глазки. Вениамин работает теперь на меня и не сможет причинить никакого вреда. А Волку я доверяю, как самому себе. Вы в равной степени заслуживаете моего доверия.

Сразу после сказанного я постучал в дверь к финансисту. Пришлось немного подождать, а когда Моисей Абрамович открыл, то выглядел он крайне странно. Весь какой-то помятый, небритый, с огромными мешками под глазами и вроде синяком на левой скуле.

Сейчас он проходит на заключённого гораздо сильнее, чем при нашем знакомстве. А ещё я заметил, что у него трясутся руки, да и ароматы из камеры намекали на то, что финансист занимался совершенно другими делами, а не разбирался с моим наследством. Интересно, сколько было выпито за время, прошедшее с моего прошлого визита?

Опустив взгляд, увидел батарею пустых бутылок.

— Я так понимаю, что пришёл рано и вы ещё не закончили работу?

Это первое, что пришло мне в голову. А потом начал думать, где найти нового финансиста. Чернышёвы мне уже не смогли помочь, значит, обращусь к Апраксиным. А может, и вовсе попрошу императора помочь. Хотя нет, у него сейчас полно других забот. Всё же на империю напали, и было очень странно, что об этом не трубят на каждом углу.