Княжий отрок
Шрифт:
Солнце еще высоко стояло на небе, когда вдали за лукою показалась на реке темная точка.
С приближением к городу точка эта все росла и росла, пока не превратилась в настоящее судно.
Обрадованный князь стоял впереди всех, не спуская взгляда с судна, на котором плыла дорогая его сердцу княгиня.
Вскоре оно подплыло к берегу, на ближайшей отсюда церкви Архангела Михаила затрезвонили в колокола.
На судно быстро перекинули мостки, по которым и сошла сопровождаемая поезжанами молодая княгиня.
Весь
Бояре, не мало перевидавшие на своем веку красавиц, изумлялись необычайной красоте княгини.
— Мы нигде глазами нашими не видывали, ни ушами нашими не слыхивали о такой жене благообразной! — красно приветствовал ее Матура.
Не отстал от него в красноречии и Зацепа:
— Ты сияешь, матушка княгиня, подобно солнцу среди множества звезд!
Навстречу молодой княгине выехали по приказанью князя несколько колымаг, обитых парчой.
Посадив свою супругу в одну из них, князь верхом на коне проводил ее до самых княжеских хором.
Здесь встретили Ксению ее два пасынка и падчерица с хлебом и солью.
Святослав долго косился на мачеху, тогда как Михаил и Анна подошли к ней с ласкою.
Впрочем, и первый скоро привык к Ксении и полюбил ее.
Святитель тверской благословил княгиню в ее новом жилище, и предшествуемый им Ярослав с молодой супругой, детьми и боярами отправился в соборный храм.
Во всех церквах затрезвонили колокола, забили била.
— Ну, уж и красота, прямо небесная! — говорили в народной толпе.
— Что и говорить, красоты такой отродясь никогда не видывал.
— В собор пошли, молиться станут.
— Сказывают, опосля панихиду отпоют.
— А по ком?
— Да по Григории, княжем отроке, сам, поди, знаешь, любимцем князя слыл.
— Помер, что ли?
— Сгинул, без следа пропал, сказывают, что княгиня допрежь невестой его была, а князь наш отнял ее от него.
— С горя, значит, смерть-то приключилась?
— Да, должно быть, так.
Скоро молебствие окончилось, князь и княгиня вышли из собора.
Обратясь к народу, Ярослав громким голосом проговорил:
— Вот моя молодая жена, княгиня Ксения, любите ее и почитайте, как меня самого. О сей день зову вас всех, от мала и до велика, на брачный пир ко мне.
Площадь огласилась радостными криками:
— Отец ты наш милостивец! Придем с радостью к тебе на пир! Порадуемся твоей радости!
Ярослав велел выкатить из своих погребов несколько бочек меду стоялого, браги, нажарено было много мяса, угощен! е было сытно и обильно.
Не раз выходили молодые, князь с княгиней, на крыльцо, угощали своих гостей. В толпе слышались звуки сопели и волынки. Народ веселился далеко за полночь. Все были довольны и веселы.
В
— А ну-ка, дьяк, сказывали мне, что ты плясать горазд, — шутливо заметил Ярослав.
— Коли прикажешь, княже, попляшу, — весело отозвался охмелевший старик.
И под веселые звуки гудошника дьяк пустился в пляс.
Шло общее беззаботное веселье. Только лицо князя омрачалось изредка темною думою, когда он вспоминал о безвременно погибшем Григории.
— Пора и на покой «молодым», — шепнул соседу-боярину старый Матура. И гости один за одним начали собираться домой. Князь с княгиней милостиво простились со всеми. Но веселье не окончилось этим днем, продолжалось оно и еще два дня.
Не только горожане, но и бояре так очарованы были красотой, ласкою и умом княгини, что никто и в мыслях своих не укорил князя, что женился он на простой девушке.
Окончились свадебные пиры, и Ярослав по-прежнему часто стал ездить на охоту, нередко он не возвращался по нескольку дней.
Какое-то неясное чувство заставляло его продолжать розыски своего исчезнувшего отрока, что-то подсказывало князю, что Григорий жив.
Все леса правого берега объездил и обшарил Ярослав, но нигде не мог он найти следов исчезнувшего отрока. Только это одно и печалило теперь князя.
XXXVII
Куда же пропал Григорий?
Переплыв Волгу, он ушел далеко в лес, забрался в непроходимую чащу. В летнее время в лесу можно без нужды прожить сытым: ягод, грибов сколько хочешь. И отрок не голодал. Днем он бродил по лесу, а на ночь укрывался на дереве, устроившись там на сучьях. Тоска его по невесте теперь совсем улеглась. Мирские радости больше не прельщали его: все в жизни казалось ему неверным, преходящим, все грозило страданиями. Только в горячей молитве и находил он полную отраду и душевный покой. «Богу себя посвятить надобно, в посте и молитве да в трудах тяжких жизнь свою проводить, — думал он. — Умертвить надо тело свое, тогда и душа скорее к Богу приблизится».
Бродя по густому бору, Григорий как-то вышел на реку и тотчас же признал, что это Тверда. Все вокруг было дико, пустынно. Григорий и поселился здесь в лесу.
Своими руками, без топора и пилы, он с немалым трудом устроил для себя малую землянку и стал в ней жить. Сложил он также и шалаш небольшой из сухих деревьев и ветвей, приладил крышу, крест на ней поставил, и стала у него часовенка.
Работа эта отняла у Григория много времени, но в постоянных трудах да в молитве он не замечал, как и время проходит. Мирно, покойно жилось ему вдали от людей, в полном одиночестве, но не долго пришлось ему так пожить.