Княжья воля
Шрифт:
Хлопаю удачно подвернувшегося под руку Жилу по плечу. В ответ он с готовностью мычит нечто одобрительное и в свою очередь жалует задумавшемуся быку затрещину ладонью по толстой шее. Голец на мой возглас реагирует протяжным носовым шмыганьем, а долговязый Невул с задумчивым видом принимается тщательнейшим образом перевязывать пояс. Остальные обозники из тех, что подобно мне впервые попали в самое сердце столицы княжества, также пораженно оттопыривают челюсти, несмотря на мужественные попытки скрыть свое изумление. Что они в своих лесах видели? Для них вировский терем непостижимый шедевр, а тут целая тайга
Кому как, а моей усталой, хоть и задубевшей в пути, но все же нежной натуре здорово портит впечатление о приходе в Полоцк лоснящаяся физиономия боярина Миная в числе встречающих официальных лиц.
Чуть я про тебя не забыл, сердечный! В рот тебе потные ноги…
Старый знакомец изменился. Жирные щечки подкоптились на солнышке как манные биточки на сковородке, некогда косматая головушка аккуратно острижена "под горшок", мочалки неприлично длинных усов также здорово укорочены. В походке и гордой осанке чувствуется обретенная значимость и сила.
Поболтав немного с дружинными из обоза, поступью уверенного в себе льва старина Минай хиляет прямиком до меня и начинает молча пялиться как мы освобожденные от возов стоим телятами без дела, ждем когда чего-нибудь прикажут. Я изо всех сил изображаю мою к нему безразличность и даже не гляжу в его сторону.
— Живой, значит? — не выдерживает пытки презрительным невниманием боярин. — Ну ничего, это ненадолго, племяннички пропали и ты сгинешь.
Меня как из ведра окатили. Как это — пропали? Чего ты несешь, волчина?!
— Ты… — шиплю я и буквально подпрыгиваю вплотную к тучному боярину. — Знаешь что-то? Почему — пропали? Есть от них какие-то вести?
— Нет вестей и уже не будет, — нагло усмехается мне в лицо бывший вировский бездельник. Как видно он меня совсем не боится, а, кажется, даже наоборот, провоцирует на нехорошие вещи. — Куршский князь давным-давно выпроводил их, были бы живы — вернулись.
В глазах темнеет как от пропущенного сильного удара. Тварь же ты дикая! Делаю глубокий вдох, чтобы погасить острое желание удавить этого гнусного типа. Не исключено, что это он надоумил Рогволда послать неопытных Мишу с Буром в посольство к непредсказуемым прибалтам. Станется с этого иуды.
Я подрываюсь и быстрым шагом настигаю столь кстати проходящего поодаль Дрозда.
— Здоров был, Дрозд!
Полоцкий "особист" оборачивается и втыкает в меня свой костистый клюв, серые его зенки смотрят с плохо скрываемым удивлением. Неужели сразу не срисовал мою персону как только мы зашли с обозом в детинец? Не верю…
— Правда, что Овдей до сих пор не вернулся!? — спрашиваю в лоб, загораживая ему дорогу.
— Охолонись, дружинник, — после секундного замешательства, поправив на плече серый шерстяной плащ, с мягким нажимом советует Дрозд. — Не вопи как баба.
Шумно выдыхаю через ноздри не меньше четверти куба воздуха. Как баба?! Действительно, чего это я разорался? Подумаешь, пропал друг, единственная ниточка, связывающая меня со своим временем оборвалась, чего тут такого, радуйся, что сам живой, а мог бы…
— Перед отъездом в Туров князь послал на их поиски лучших следопытов, до снега должны вернуться с вестями, — спокойный голос Дрозда обволакивает словно паутина. Нет,
Пришибленный, но слегка обнадеженный я отваливаю от боярина Дрозда. Этому врать незачем.
Своим исчезновением Рваный путает мне все карты. Нашел где пропасть! Вот случись так, что я все же отыщу этот чертов портал, смогу ли переправиться как морально, так и физически один, без Миши? Очень большой не факт!
Ишь, так и стоит гад! Нарочно меня травит, козел! Как же хочется выписать ему доброго пинка, да, боюсь, гридни не так поймут — защищать боярина кинутся. Вон, четверка лопоухих с квадратными мордами за углом топчется, думают — не вижу. Да насквозь я вас тут всех вижу, ребята…
Но попробовать все же стоит!
От угрозы унижения Миная спасает зычный окрик Вендара.
— За мной!
По указке Ингоря всех новобранцев размещают в одном из приделов княжеского терема — большой рубленой гриднице на два десятка "койко-мест". Покидав пожитки возле низеньких дощатых лежаков, мы оседаем на лавки за длиннющим столом в этой же гриднице и впервые за долгие дни по-человечески обедаем горяченьким да кваском хмельным заливаем ибо заслужили.
После короткого отдыха нас выводят на экскурсию по детинцу. В роли гида выступает широкогрудый, лобастый десятник по имени Сологуб. Вендар велит нам слушаться его как отца родного, а я тут же мысленно прозываю Сологуба "сержантом". Помимо абсолютно голой башки с замысловатой вязью татуировок прямо на загорелом темени он обладает еще одной удивительной чертой — большим, горбатым шнобелем в виде повернутого острием вниз плотницкого топора. Короче, рожа еще та зверская. Полтора часа он кружит шестнадцать рекрутских душ по княжескому подворью, в каждую щель заглянуть заставляет, за каждый угол как голодный кобель заворачивает и нам приказывает. Подробно рассказывает и показывает что здесь к чему и каким местом куда нужно прикладываться.
— В тереме всем заведуют ключники. Князь в хозяйство нос не сует, но шкуру спустить, если что не по нем, запросто может. Ключник — птица важная, с ним хорошо дружить, тогда и корм для коня и справу себе будешь иметь не последним. Ключник и на поварне и в шерстобитной и на конюшнях главный. Челядью, оружием, съестными припасами тоже ключники заведуют, за всем глаз держат, следят, чтоб все на подворье вертелось быстро и тихо как хорошо смазанное тележное колесо. Вреднее ключника может быть только ключница. А хуже ключницы — сама хозяйка. Но у нас, слава Роду, хозяйка — золото. Княгиня с ключниц строго спрашивает, сама по клетям не шарит, запасы не проверяет, но предыдущую главную ключницу прогнала с позором, когда в праздник на княжьем столе брусничного взвару не достало. Шуму было на весь Полоцк.
Голос у Сологуба простуженно-хриплый, гундосый. Время от времени он выстегивает на землю сгустки зеленой слизи из широких ноздрей своего ужасного носа и коротко покашливает.
У кузни наш "сержант" прерывает свой ликбез и просит помочь отремонтировать порушенную кем-то коновязь, после чего мы дружной гурьбой возвращаемся в гридницу.
— Говорят, ты побил Дудилу, — говорит он мне при ближайшем знакомстве. — Будешь моим помощником, а я за твоей спиной пригляжу — Дудила битым не останется.