Князья веры. Кн. 1. Патриарх всея Руси
Шрифт:
Растрёпанный мужичишко на чей-то воз вскочил, по апрельской жаре шляпу-грешневик с головы стянул, про Сильвестра начал рассказ:
— А уж про того ведуна, что пристав Фёдор схватил, и баить неча — ну есть старый козёл. Да и рога узрел я в гриве лохм, да и хвост... Не, хвоста не видел, — признался мужичишко. — Волотяной кафтан на нём распахнут, крест нательный виден, а исподней рубахи нет.
В чёрном плаще ходил в сей час по торжищу на Варварке бывший митрополит Дионисий. Накинутый башлык скрывал лицо, и был виден только нос в сине-красных прожилках. Толкался он среди возов и ловил чутким ухом базарные сказки. Он забыл о милости иерархов церкви, службу в своём приходе вёл без усердия, часто поручал её
Но Дионисий собирал не только слухи. Он искал ведуна, который показал бы ему, где растут разрыв-трава и перелёт-трава. Знал он, что эти травы дают человеку необыкновенную силу. Дионисий выведал у знатоков, что тот человек, который добудет радужную перелёт-траву, станет счастливым: все желания его исполнятся. А Дионисию сейчас хотелось добиться одного — заслужить милость царя Фёдора, такую, в какой он ходил сразу после смерти царя Ивана Грозного. И считал Дионисий, что если раздобудет перелёт-траву, не сумняшеся перенесёт себя в царский дворец, да к ночи поближе. А там уж повёл бы он с царём-батюшкой долгую ночную беседу — слов Дионисию-грамматику не занимать — и тогда бы стало всем очевидно, что в глазах государя всея Руси патриарх Иов источился доверием, как нонешний снег.
Знал Дионисий, чем взять царя Фёдора. Было ему ведомо, что Фёдор с любовью слушал рассказы об отце, в которых освещались его деяния в пользу русской церкви. И слышалось Дионисию, как царь просит: «Отче владыко, Дионисий, порадуй своего царя, расскажи, как незабвенный батюшка чудеса творил».
Дионисий радуется царской просьбе. Ведомо, что царь Фёдор не любил отца, но перелёт-трава творит чудеса и с теми, кто возле её господина. И теперь все деяния Ивана Грозного, связанные с православной церковью, всякие чудеса, виденные им, стали волновать Фёдора до слёз.
...В царский покой заглянула полная луна.
Царица Ирина уже спит, да и во благо, думает Дионисий. Сам он в царской спальне под образами сидит, царь — напротив в кресле с Библией в руках восседает. Но Священного писания он не читает, ждёт, когда Дионисий начнёт свой рассказ. Но опальный митрополит, прежде чем дать волю сказанию, спросил царя:
— Государь-батюшка, любезен ли я тебе?
— Любезен вельми, отче владыко, — ответил царь.
И тогда зазвучал внушительный и проникающий в душу голос грамматика.
— Было это в Оковецкой волости, Ржевского уезда, в лето от Рождества Христова 1539-е. Батюшка мой уехал туда из Москвы по делам и по повелению Господа Бога закупал льны. А как токмо приехал он со челядью в лесное городище Паршинское, объявились чудесами крест и икона Божьей Матери с Богомладенцем на левой руке. И на той же стороне иконы был изображён Святитель Николай. И на этом же месте, где явились крест и икона, услышал батюшка звон. От иконы был виден свет, а ещё вдали — дивный всадник на белом коне... — Дионисий замолчал, задумался, хотя поглядывал на царя: «Вдохновил ли? Зачаровал ли?»
Фёдор сидел, полураскрыв рот, глаза светились детским любопытством. В этот миг он помышлял только о небесном, о Божьем проявлении, похожий на монастырского послушника. Царь уже совсем усох, стал вовсе мал ростом да худющ, с тихим, даже подобострастным голосом и простодушным ликом. Дионисий дерзил царю в помыслах, сравнивал с ним себя. Сам он, по собственному мнению, был похож на породистого скакуна. Что ж, Бог дал ему всё:
— Что же ты замолчал, отче Дионисий? Не сочиняешь ли небылицы о чудесах, грамматик?
— Прости, государь, тебя ублажити думаю правдой о твоём батюшке. А всё было дале так: как вышел мой родимый из Пыршенского урочища, начались новые чудеса. И пока он проехал Ржевский уезд, случилось в нём от чудотворной иконы двадцать семь исцелений. И тогда мой родимый нанял монастырского инока Стефана, повелел ему описать чудеса и немедленно отправить государю Иоанну Васильевичу. Но митрополит Тверской Макарий задержал инока Стефана, не пускал в Москву, испытывал, не еретик ли, не несёт ли наговор на государя-батюшку. Ложными показались ему чудеса.
Обаче вслед Стефану вышел священник Григорий, — продолжал Дионисий, — и прибыл ранее его в Москву и принёс описание ещё ста исцелений. Твой батюшка принял Григория и Стефана. Вместе с боярами и архереями долго расспрашивал их. Да потом круто поговорил с владыкой Макарием. И послал государь во Ржев Фёдора Палицына — строителя, заложить и возвести в Пыршенском урочище новый монастырь...
Рассказ убаюкал царя Фёдора, он задремал, и виделся ему новый Пыршенский монастырь весь в сиянии огней, а сам он выступал игуменом монастыря и нёс исцеляющую от недугов чудотворную икону Оковецкой Божьей Матери.
Дионисий заметил, что царь уснул, прочитал ему молитву на сон грядущий и затаился, не покидая царского покоя. Он знал, что царь Фёдор боялся быть один в своих покоях. Дионисий же чувствовал себя вблизи царя хорошо, знал, что, пока сидит возле царя, никто не посмеет войти в его спальню. Даже Иову не дано нарушить покой царя в этот час.
...Но улетела мроя. Дионисий пришёл в себя и снова с жалостью подумал о том, что никогда ему не овладеть перелет-травой, не вознести себя на прежнюю высоту. И всё-таки он зацепился за промашку Иова. Он попытался возвести деяния патриарха в ранг «государева дела». Дионисий считал, что своими деяниями Иов нарушил законы церкви, повелевающие быть беспощадными к противникам веры, ко всем проявляющим беззаконие. Патриарх Иов не смел единоправно миловать злоумышленников веры Сильвестра и Катерину. Сказано у Отца Всевышнего: «Разве не знаете, что святые будут судить мир». Сам Господь сказал своим апостолам: «Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за мною в паки бытии, когда сядет сын человеческий на престоле славы своей, сядьте и вы на 12-ти престолах судить двенадцать колен Израилевых».
«А как повёл себя Иов? — размышлял Дионисий. — Он пьёт чашу Господню и чашу бесовскую, он участвует в трапезе Господней и в трапезе бесовской. Если признать, что в Святом писании сказано: «Не нарушай и малых истин», — то Иов нарушил одну из них. И тогда же слово Божие осудит Иова: неверен в малом, неверен и в большом».
Бог Отец завещал нам именем Иисуса Христа удаляться от всякого брата, поступившего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от него. И Дионисий крепко уверовал в то, что если царь Фёдор узнает о происках Иова, то обязательно повелит собрать Поместный Собор и отлучит Иова от патриаршества. Он скажет: «Куда идёт наша православная церковь, если её пастырь сам стал заблудшей овцой, сам даёт волю и почёт чернокнижникам-чародеям».