Ко времени моих слёз
Шрифт:
Расен мгновение смотрел на Гольцова оценивающим взглядом, потом взял за руку Марину, подхватил под локоть Максима, повел их к выходу на лестницу. Оглянулся:
– Я вернусь.
– Не надо, я справлюсь сам.
– Я вернусь! Только вместе мы – сила! Продержись пару минут.
Они двинулись дальше, скрылись за углом коридора.
Арсений Васильевич развернул плечи, повернулся лицом к черному гиганту в латах, расставил ноги шире. Усмехнулся:
– Поговорим, господин Диспетчер? Или как вас там?
Черный «рыцарь» молча двинулся к нему…
СЛАБОСТЬ
Хмурые
А пока кораблики плывут, подгоняемые ветром, не зная, что ждет их впереди…
На лицо упали капли дождя.
Арсений Васильевич поднял голову.
Низкие хмурые тучи придавили небольшое поле, поросшее травой. Ветер. Холодно, неуютно. Но это не Родомль, это небольшой аэродром под Жуковском, старый, практически не работающий, хотя здесь все еще стоит ангар чуть ли не столетней постройки, вышка центра слежения и два стареньких «Як-40», один из которых еще летает.
Впрочем, все это маскировка. На самом деле здесь находится база РРР, спрятанная от любопытных глаз в подземных бункерах. И охраняется она очень даже серьезно и современными средствами, вплоть до лазерных сканеров и скрытых телекамер.
Послышался подземный гул.
Арсений Васильевич вытер мокрое лицо ладонью, оглянулся.
Часть пейзажа с холмиком и кустами жимолости начала опускаться, ушла в сторону. Из открывшейся дыры площадью около шестисот квадратных метров вылетела металлическая стрекоза, зависла над полем. Платформа с гулом встала на место, закрыв отверстие подземного ангара. Пейзаж принял прежний унылый вид. Вертолет опустился на траву, из него выпрыгнул человек, махнул рукой.
– Идем, – сказал неслышно подошедший Расен.
Арсений Васильевич залез в вертолет; это был десятиместный «Ка-34», способный поднять полторы тонны груза. Вслед за Гольцовым и Расеном влезли еще четверо мужчин, похожие в своих супернавороченных спецкостюмах, со шлемами на головах, на пришельцев.
Есаул РРР покосился на Гольцова, но ничего не сказал. Тот и так знал, что это группа сопровождения, которая должна была прикрывать их во время операции.
Арсений Васильевич до сих был не уверен в том, что сделал правильный выбор. Но было уже поздно что-либо менять.
Поиски Максима и Марины неожиданно привели их в Серпухов.
Сначала Арсений Васильевич, выйдя в ментал, попытался уточнить местонахождение дочери и майора на прежних местах – в Бескудникове и в поселке телеакадемиков. Но их там не оказалось. Упустив Гольцова возле усадьбы полковника Пищелко, агенты Системы решили изменить тактику и поместили «подсадных уток» в другой район. Куда именно –
Готовились к штурму два дня.
Все это время Арсений Васильевич провел на квартире у Расена, занимался с внучкой, размышлял о своем странном положении, искал оправдание своим поступкам и соглашался с внутренним «я», который то успокаивал его, то, наоборот, злобно упрекал в отсутствии цельности и твердости характера, а также в импульсивности принимаемых решений. Как правило, принятые впопыхах решения были ошибочными. Вполне возможно, что и решение войти в состав десантной группы, собиравшейся освободить близких Гольцову людей, тоже было поспешным и непродуманным.
Вечером двадцатого сентября Расен пришел домой не один, а с командиром спецгруппы, бывшим полковником ВДВ Петром Батогом, и они втроем долго обсуждали план штурма базы Системы в Серпухове. План был дерзок и рассчитан по минутам и секундам. Разрабатывали его специалисты своего дела, поэтому Арсений Васильевич вынужден был признать, что он имеет шансы на успех. Ему же в операции отводилась роль ясновидца: он должен был опережать непредвиденные планом осложнения и сообщать об опасности ратникам. В принципе, против этой роли он не возражал, находя в ней дополнительный стимул, помимо предполагаемого нервного напряжения. Даже если бы он и захотел отказаться от участия в операции, вряд ли признался бы в этом своим новым друзьям. Они шли на смертельный риск добровольно, ради спасения чужих им людей, и не переживали по этому поводу.
Ранним утром двадцать первого сентября Расена и Арсения Васильевича доставили на аэродром в Жуковском, откуда и началась бунтарская эпопея Гольцова против Системы. Ему даже захотелось заехать к себе домой, позвонить сотрудникам института, услышать новости, поделиться своими приключениями. Но мысль мелькнула и исчезла. Мечта встретиться с институтскими друзьями была, скорее всего, несбыточной.
Вертолет взлетел.
Арсений Васильевич откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза, настраиваясь на рабочий лад. До места назначения лететь было всего час, и за это время он должен был войти в состояние владени я, чтобы не терять ни минуты на процесс подготовки в точке посадки.
Долетели незаметно.
Перед посадкой Расен пробормотал:
– Ничего не чуешь?
Арсений Васильевич покачал головой:
– Все нормально…
– В том-то и дело, что все нормально. Слишком нормально. Мне это не нравится.
– Может быть, отложим операцию?
– Боишься?
Арсений Васильевич сглотнул ставшую кислой слюну, криво улыбнулся.
– Я давно некомбатант… страшно…
– А ты выматерись, – посоветовал есаул серьезно, – помогает.
– Не умею.